«Ветер точит камень. Ветер несёт облака. Ветер сметает всё на своем Пути».
Тонкая сплошная линия, рассекая широкий браслет, не полным обручем обнимала и змеей по линии тока крови спускалась к ладони. «Дорога Ветра» — русло пламени для «объятий Бездны». В жажде отомстить за смерть Рэда, тогда на Архипелаге, под защитой Дракона, Ашри рассекла лабиринт Севера и обратила проклятие своего дара в оружие. Оружие, отравляющее разум других, отправляющее их блуждать в вечный кошмар собственных страхов.
Дыхание Ашри стало ровным, и постепенно браслеты померкли. Остались только зелёные искорки стен, вспыхивающие время от времени, словно кто-то невидимой рукой прокалывал чёрную ткань, за которой дремало пламя.
Элвинг вызвала огонёк и нашла газовый фонарь. Повернув рычажок, она смотрела, как нежный свет вытягивает из мрака предметы. Окончательно успокоившись, Ашри огляделась. Келья Обители. Не та, в которой она жила, посещая хранителей в прошлый раз, но похожая.
В двух шагах от кровати стоял небольшой стол, на нем кувшин, чашка и накрытая тарелка. Рядом два стула, на одном аккуратно сложена ее одежда, на втором — сумка и оружие. Две двери: та что поменьше ведёт в небольшую туалетную комнатку. А вторая, Ашри несколько раз дернула ручку, заперта. Элвинг навалилась плечом, но дверь не поддалась. Оставив безрезультатные попытки, Ашри повернулась к столу, подумала, плеснула в стакан жидкость и выпила. Терпкое, щедро разбавленное, вино. Обычный напиток пустыни. Осушив ещё стакан, элвинг попыталась вспомнить, как она оказалась в келье и как вообще преодолела путь до Обители.
Виски сдавило, и по телу прошла волна озноба. Ткань противно липла, пропитавшись потом сонных кошмаров. Ашри фыркнула, нахмурилась и взяв фонарь осмотрела туалетную комнату. На крючке весело полотенце. На полке лежал кусок мыла, а сверху торчала лейка душа. Скинув рубаху, Ашри покрутила кран. К удивлению, трубы, заклокотав, извергли из себя достойную порцию воды, приличного напора и качества.
Омовение не вернуло память, но теперь элвинг хотя бы приятно пахла розами и не чикалась от набившего в волосы песка. Завернувшись в полотенце, Ашри пошлепала к кровати и чуть не выронила из руки фонарь: на стуле сидела псовая аллати с горящими зелёным огнём глазами. Пряди волос алыми лентами кос падали на плечи, клыки блестели в полуулыбке. Чёрная мантия скрывала стан, и лишь изящные руки, украшенные кольцами и золочеными когтями выделялись поверх складок материи. В сумраке кельи гостья выглядела особо зловеще.
Аллати усмехнулась:
— Обитель Интару приветствует тебя, Эша из Пугатона.
Элвинг мотнула головой и, подойдя, поставила фонарь на стол.
— Ашри, просто Ашри, — хмурясь, поправила она. — Спасибо за гостеприимство.
Ашри покопалась в памяти и добавила:
— Нетакерти Сеташ, страж порога западных врат, — элвинг взяла одежду и скосила глаз на хранительницу. — Ничего, если я переоденусь?
Нетакерти изящно повела тонкой кистью руки, раскрывая ладонь и словно передавая в когтистых пальцах невидимое что-то. Жест, насколько могла судить Ашри, трактовался как «дело твоё».
— Если не держать полотенце одной рукой, то надевать штаны будет удобнее, — пристально наблюдая, усмехнулась аллати. — Не думаю, что в твоей наготе есть что-то способное меня удивить.
Ашри повернулась спиной к стене, поправляя тонкую кофту и застегивая ремень. Может, в ее наготе и не было ничего удивительного, но рваные шрамы на спине не были предназначены для чужих глаз.
— Где Зурри? — хмурясь, спросила элвинг.
— Маленький бист в порядке. Он спит в соседней келье. Тебе не стоит так расходовать пламя, — аллати указала на кровать напротив и элвинг села.
— Твои потоки идут не ровно из-за оков, — аллати прорезала воздух когтем напротив плеча элвинг. — И это подобно обескровливанию, а не кровопусканию.
Ашри заполнила мысли волнами океана, не отрывая взгляд от пламенеющих глаз аллати.
— Если б я хотела прочесть тебя, то сделала это, пока ты блуждала в чертогах сна.
— Зачем вы тут? — устало спросила Ашри.
— Чтобы задать тебе тот же вопрос, пепельная птичка. И ответить на твои.
Океан отступил, исчез, забирая с собой шум прибоя. Хранительница была права. А удерживать завесу стоило немалых сил, которые восстанавливались не так быстро, как хотелось бы элвинг.