— Уна назвала имя, — Ашри злилась. — Но я не могу его вспомнить! Я помню лишь ярость, охватившую меня!
— Успокойся, —прорычала Аббис. — Сейчас это имя ничего не значит. Или ты соберёшься и отправишься со мной, или останешься тут, и не будешь мешать. Я не хочу, что б твои сомнения оголяли мне спину.
Тьма в каждом из нас.
Ашри услышала его. Слова Уны сказанные им были как приглашение.
— Он знает, что мы тут, — прошептала Ашри и отстраняя Аббис, пошла к черным цветам.
Позволь своей вырваться наружу.
Нет, Уна говорила не так. В руках Ашри возникло пламя. Гаруна верила в нее, как верила в каждого, о ком заботилась. Снег таял под ногами Ашри. Под мнимой чистотой покрова обнажалась черная безжизненная земля.
Ты лишь пепел. Пепел от крыльев. Пепел от надежд.
Даже сотканные из пепла имеют сердце.
Снег пришел в движение. Взрываясь фонтанами, из-под него выскакивали крамкины. И их лица были извращенными масками всех тех, кто был дорог Ашри. Тех, кто погиб из-за нее. Ее вина обретала плоть, горящими глазами смотрела на нее, острыми клыками пыталась дотянуться и выпить ее кровь, что давно была отравлена сожалениями. Ашри знала, что не сможет рассечь эти лица, она не могла смотреть в глаза тем, в чьей смерти винила себя.
И тогда элвинг зажмурилась, обратившись в слух. Ощущая телом колебания воздуха. А когда открыла глаза, то через застилающую глаза багряную пелену видела лишь тини. Тени были безлики и теперь она могла вступить с ними в бой.
Аббис видела, как Ашри окружили сгустки морока. Вытекающие из черных прогалин, оставленных шагами элвинг, они притягивались к ней, льнули, как котята, ищущие ласки. Сделав выбор, жрица добралась до первого кокона и отсекла черную нить, связывающую его с Господином. Лепестки цветка дрогнули, стали прозрачными и заключенный внутри дух исчез. Один из детей вернулся в мир Тхару. Бросив взгляд на Ашри, которая металась в клубке тьмы, Абби рванула к следующему бутону, рассекая тени, что вставали на ее пути. И с каждым освобожденным, ее уверенность лишь крепла.
Сквозь завесу пламени, Ашри видела, как горящий силуэт Аббис продвигается от цветка к цветку. Как черные коконы с бьющимся внутри пламенем гаснут один за другим. Она впускала Пожирателя в свой разум, удерживая его внимание на себе. Она притягивала крамкинов давая Абби время освободить пленников.
Прах. Пепел. Песок.
Пламя. Я есть пламя. По щекам Ашри текли кровавые слезы. Под ногами зияла черная земля, с каждым ударом пламени в воздух взметались искры и пепел. Тени распадались и вновь сгущались. Но бутон за бутоном гас. Пока не остался один.
Мы еще встретимся Пепельная птичка. А пока прими мой подарок. Эту нить ты перережешь сама.
Смех разорвал тишину. Ашри пошатнулась и рухнула на землю, сжимая голову руками. А когда открыла глаза, то увидела, что тени растаяли. На выжженной поляне она была одна. А за ней, на белой кромке снега стояла Аббис. Повязка скрывала Взгляд Бездны, но и единственным глазом она смотрела на Ашри так, словно перед ней был призрак.
Пошатываясь, Ашри встала и направилась к жрице.
— Все кроме одного? — прохрипела элвинг.
Та лишь кивнула и отошла в сторону.
Ашри брела по истоптанному снегу. На ее глазах бутоны вяли, скручивались и рассыпались в прах. Все клетки распадались, утратив, своих пленников. Лишь один черный бутон все еще пульсировал, и от него тянулась черная нить к Господину. И Ашри знала, что внутри этого цветка.
А пока прими мой подарок. Эту нить ты перережешь сама.
Ашри прикоснулась к холодной полупрозрачной поверхности цветка. Уловила знакомый стук сердца. Заглянула внутрь и увидела Уну. Ее дух был жив.
Черные побеги не пронзали ее тело, она не была связана и подвешена сломанной куклой, как видела в своем мороке Ашри. Уна просто сидела, прижав руки к ракушке на груди. Мерцающий темный перламутр сверкал в такт ее сердцу. Она ласково поглаживала его, и тихо улыбалась своим воспоминаниям. Гаруна повернулась, будто почуяв элвинг.
Спасибо, Ашри. Ты спасла их. И меня.
Голос Уны был ласков. Всё те же слова, но сказанные без боли.
— Прости, Уна, — элвинг прижалась щекой к цветку. — Я погубила тебя.
Я рада, что ты пришла... освободила меня.
Сердце Ашри разрывалась на части. Дрожащей рукой она достала кинжал.
«Дай ему имя, как будешь готова», — слова Алого Вихря отозвались в памяти, стоило ей лишь почувствовать в руке прохладу лунной стали.
— Танат, — произнесла Ашри, сплетая пальцы на рукояти и унимая дрожь, — освобождающий и перерезающий нити по обе стороны пространства и времени.