Даже если я смогу придумать приличный обман, а потом вырваться от монахов, они просто пойдут по моим следам и в конце концов сумеют меня поймать. Вот почему третья часть любого верного плана побега — увертка. Я должен придумать способ послать Турнама и Бателиоса по ложному следу.
Обычно в каждом плане труднее всего придумать увертку, но в данном случае я уже догадался, что надо сделать. Видите ли, даже если я смогу удрать, у меня нет припасов и снаряжения, чтобы спуститься с горы и убраться из этих мест. Поэтому я или упаду и разобьюсь насмерть, или умру с голоду по дороге. Хорошие новости заключались в том, что поскольку побег предполагает движение прочь, Турнам и Бателиос будут ожидать, что я пущусь в бега. Вот почему я сделаю как раз наоборот.
— Почти пришли.
Бателиос остановился и прислонился к выступу скалы.
— Благодарение богу, — сказал Турнам, прижимая ладони к пояснице; теневые ленты обмотались вокруг его рук. — У меня несколько дней болит голова из-за того, что я несу этого ублюдка.
Я и вправду заметил, что сегодня меня трясло чуть больше.
«Рад это узнать».
— Далеко еще? — спросил я, а потом, чтобы скрыть свой энтузиазм, добавил: — Там будет приличная еда?
Турнам засмеялся.
— Если и будет, как думаешь, станем мы ее тратить на песчаную крысу джен-теп, которая уже доставила больше хлопот, чем сама стоит?
«Думаю, нет».
— Сразу за тем кряжем, — сказал Бателиос, показывая на тропу, ведущую к крутому подъему вдалеке.
Я посмотрел туда, куда он махнул рукой. Вероятнее всего, еще около мили.
— Мне нужно помочиться, — сказал я, с трудом поднимаясь. — И еще кое-что.
— Кое-что? — переспросил Турнам. — Ты имеешь в виду — нагадить?
Я кивнул.
Быстрые, как хлысты, ленты обмотались вокруг моих рук.
— Что ж, можешь и подождать. Путь займет не больше получаса.
Я стал корчиться в теневых путах.
— Тогда эти полчаса вы будете чуять что-то очень неприятное.
— Прекрати! — сказал Турнам, вздрагивая в ответ на мое ерзанье и вихляние.
«Он вымотался, — понял я. — Значит, сейчас идеальное время, чтобы испытать мой план, и в то же время обман становится намного, намного опаснее».
— Просто дайте мне две минуты, — умолял я. — Я умираю.
— Я тебе покажу — умираю, — проворчал Турнам, но расслабил, наконец, путы.
Черные ленты отпустили меня, но сперва подняли на фут в воздух, чтобы бесцеремонно уронить на землю.
Я встал и демонстративно огляделся по сторонам. Справа от нас по гористой местности тянулся редкий вечнозеленый лес. Слева был край утеса еще более крутого, чем тот, с которого я упал несколько дней назад. Я двинулся к деревьям — и сделал всего два шага, прежде чем одна из лент Турнама схватила меня за запястье.
— Туда, — сказал он, поворачивая меня кругом и показывая на край утеса. — Там мы сможем за тобой приглядывать.
Я всеми силами постарался выглядеть раздраженным и смущенным. На самом деле я не чувствовал ни смущения, ни раздражения. Я ни на миг не надеялся, что мне позволят забрести в лес. Поэтому неторопливо пошел на край утеса и постоял там мгновение, глядя вниз с обрыва добрых две тысячи футов высотой.
— Ну? Ты собираешься приниматься за дело? — спросил Турнам.
— Он в самом деле мертв?
— Что?
— Мой друг. По-твоему, он в самом деле мертв? Только лихорадка заставила меня думать, будто я скользнул в Тени и разговаривал с ним? Или это могло случиться на самом деле? Может, я действительно скользнул в Тени.
Послышались тяжелые шаги Бателиоса, и вскоре он схватил меня за плечи.
— Даже не думай прыгнуть снова, мой друг. Боюсь, Турнам не сможет спасти тебя во второй раз. Известие о том, что существует военный отряд джен-теп, цель которого — увидеть всех нас мертвыми, отнюдь не улучшило его и без того неприятный характер.
— Но ты ему нравишься? Я имею в виду — вы друзья?
— Полагаю, что так.
— Хорошо.
Я упал, используя свой вес, чтобы вырваться из хватки Бателиоса. Он инстинктивно попытался схватить меня снова, но теперь я был под ним, и его большие руки поймали только воздух. Монах уже потерял равновесие, а я в придачу воткнул плечо глубоко ему в живот. Воздух вырвался из его легких, он согнулся, стоя надо мной. Я схватил его за пальто сзади и изо всех сил оттолкнулся ногами от каменистой земли.