Аузу билляг минаш-шайтан-уль раджим бисмилляги размани-рагим[2]. Разбился глаз сто кусков: убил сто девушка — как умирал девушка — нет девушка, нет каракурт, лежит сто шугал[3] — помирать, воняет. Теперь ты одна, темно, куда шел не знай. Стал — слушал: совсем тихо — ничего не слышать. Потом слушал, смотрел — вода бежал. Пошел рука на вода ложил… Кругом стена, нет дорога, нет вода, бежал вода в стена. Теперь ты встать и стучать стена один раза — один, один раза — два, один раза — три, и громко кричать одно слово, ах, какой слово — я сейчас забыть все слово, а так нада: «Абджед хевез хютти… келемен», — нет забыть, — вот в Китаб я есть это слово. Потом стена будет, двер, потом идет на двер старый женщин с белой борода; говорит женщин:
— Много ты шел, много умел, много делал. Вот ты взять ключ, эта ключ на комната лежат в комната сундук, в сундука опять сундук, опять сундук, опять сундук, очень много сундук, а в самый маленький сундук лежит «диргем»[4] — маленький «диргем». Ты взять этот «диргем» и пойти Искандер-Куль. И знать: все равно, что «диргем», что «тали» — это и есть «тали». Все, что хочешь, твое есть. Хочешь много-много денег — твое есть, хочешь много девушка — твое есть, хочешь много верблюд — твое есть, что хотел — твое есть. Потому «тали» — Аллах дать. Великий слово «абджед хевез хютти»!
Чернобородый посмотрел пристально на свои пальцы, украшенные дорогими перстнями, и глубоко втянул дым из чилима[5].
Сережа тихо нагнулся к Джелалу:
— Что такое «тали, Джелал?
— Счастье, «тали» — счастье значит, ака.
Чилим забулькал; чернобородый выпустил густой клуб дыма.
— А потом, ака, пойти к Искандер-Куль. Думать, думать, что хотеть. Долго думать. Потому Аллах дать раз хотеть. Потом брось «диргем» Искандер-Куль. Кипит вода, кипит куль, карагач тебе петь. Птицы петь. Джульбарс прийти, рука тебе целовать. Потом выйти из Искандер-Куль девушка — все, что ты хотеть — все сделать. Ой, хорошо Искандер-Куль! Тяжело «тали» бросать. Много люди умирать, лежит «тали», никто взял. Бисмилла иррахман иррагим!
Чилим погас. Крошечный, коренастый мальчуган с ужимками ленивого зверька снял резной деревянный чубук, полный горячего пепла и осторожно отнес его в угол, где шипели диковинные узкогорлые самовары. Часть слушателей разошлась. Сережа встал, потягиваясь и хрустя пальцами.
— Рахмат, ака! Очень хорошая легенда. Жаль, мой товарищ не слышал. Он это любит.
Чернобородый молчал, склонив голову на грудь.
Сережа обратился к Джелалу:
— Ты не верь, голубок, чепуха. А поискать чего-нибудь интересного и я не прочь, а, Джелал? Дюшамбе-то чепуха. Самарканд видели, Шахрисябз видели. Что искать в Дюшамбе? Потом успеется, а, Джелал?
Джелал улыбнулся своей виноватой улыбкой.
— Дюшамбе плохо. Куль-Искандер плохо. Езжай Москов. Там русски папа, мама. Здесь басмач. Убить могут. Чего тебе надо?
Сережа похлопал Джелала по плечу.
— Брось, бала[6]. В Москве работы много. Мне отдохнуть надо. Приеду Москов, снова работать буду. Айда спать.
Сережа вышел во двор караван-сарая. В дверях он остановился и весело постучал пальцем по лбу, поймав себя на том, что все чаще коверкает русский язык. Потом улыбка медленно сошла с его губ. Двор караван-сарая, огромный и мрачный, был полон верблюдов и до ужаса схожих с ними погонщиков. Погонщики спали скорчившись, почти сидя. Дикий и терпкий верблюжий запах, ставший уже таким знакомым, навис над караван-сараем, как грозовая туча. Две желтые лампы низко горели в двух концах двора. Сережа вспомнил из легенды:
«Нет, девушка, нет каракурт, лежит сто шугал: помирать — воняет».
«Ерунда какая, — подумал он, и туг же поправился: — Легенда — ерунда, а Куль-Искандер существует. Есть тут места и почище Куль-Искандера. Например, Кара-Куль. Неисследованная земля — terra incognita, что ли, как это там говорится?.. Советская земля!»
2
Прошу у бога защиты от сатаны, прогоняемого каменьями, во имя бога милостивого, милосердного.