Животы путешественников заурчали, предвкушая сытную пищу.
Через несколько минут все уже сидели на большом паласе вокруг общего блюда. Басмачи с неустанным любопытством поглядывали на Галочку. Пиала со свежей кишмишной водкой переходила из рук в руки. Обед начался.
Голубое бельмо крякнуло от удовольствия, выпив три атаманские пиалы подряд. За пилавом языки развязались. Бельмо более приветливо обернулось в сторону пленников и неподвижно уставилось на Джелала. Старик нагнулся к сидевшему рядом басмачу. Тотчас же Джелал был представлен перед умягченное мусалясом око атамана. Поручик переводил на ухо Борису мусульманский жаргон.
— Ты кто? Вместе с ними?
Джелал утвердительно кивнул головой.
— A-а, так, — атаман пожевал губами, — откуда пришел?
— Из Китаба.
— А родом?
— Кишлак Адас.
Атаман заметно оживился.
— Палван-Бека знаешь? Видел? Хороший басмача?
Юноша подозрительно поглядел на старика.
— Видел Палван-Бека. Знаю. Теперь его нет.
— А где он?
Джелал инстинктивно решил утаить, что месяца четыре тому назад Палван-Бека разменяли кзыл-аскеры.
— Уехал куда-то. Кажется, в Ургут. Хотел просить совета у ишана[21].
— А ты откуда знаешь?
Джелал помолчал, потом решился.
— Я его хорошо знаю. Палван-Бек храбрый человек, правда ведь? — юноша явно подымал акции покойника.
Атаман поднялся во весь свой щуплый рост.
— С Палван-Беком я когда-то поссорился, но правда выше ссоры. Палван-Бек храбрый человек.
От волнения Джелал заговорил фистулой.
— Палван-Бек мой родной дядя.
— Дядя?
— Дядя!
— Дядя?
Атаман радостно загоготал, подскочил к Джелалу и прижал подмышкой его бритую голову. Басмачи буйно зашевелились. Каждый начал расспрашивать о родственниках, о Палван-Беке, о последних успехах великого басмача.
Юноша рассказывал, спокойно улыбаясь: ему казалось, что выход, которого так долго искали товарищи, наконец найден. Атаман стал допытываться, что за люди пленники и не хочет ли Джелал, остаться в разбойничьей шайке. Джелал восторженно поблагодарил и временно отклонил приглашение: пленники — его хорошие друзья; он обязался вывести их из гор живыми и невредимыми. Чтобы замять щекотливую тему, он спросил имя атамана.
— Мое имя Палван-Кара-Мирза. Слыхал? А?
Лицо юноши изобразило благоговение. Он низко поклонился и прижал руку к груди.
— Знаменитый Кара-Мирза! Благодарю Аллаха за милость лицезреть красу мусульманства, опору и оплот корана, величайшего из сынов пророка Палван-Кара-Мирзу! Мой дядя говорил, что ты самый храбрый из всех, кого он знал. Молнии, увидя тебя, теряют блеск, и гром смолкает перед твоими повелениями. Велик Аллах!
Голубое бельмо засмеялось жиденьким смешком. Грубая лесть понравилась Кара-Мирзе.
— Един бог на небе, и Магомет пророк его! Отныне, — он показал рукой на пленников, — ты и твои друзья — наши гости. Принести сюда завоеванные богатства!
Пара дюжих басмачей приволокла ворох шелка, несколько седел, сахар и прочую награбленную дребедень.
— Во имя старой дружбы с Палван-Беком, — величестственно проблеял Кара-Мирза, — выбирай, что хочешь, проси, чего хочешь, — и он нахлобучил на голову Джелала роскошную тюбетейку, шитую золотом и бирюзой.
Джелал поблагодарил атамана за подарок и попросил милости: отпустить его на короткое время с друзьями, чтобы он мог сдержать слово — благополучно вывести их из Таджикистана. Кара-Мирза нахмурился было, но согласился.
— Ладно. Да будет так. Только женщину я заберу и отдам своему верному слуге Мирхон-аке.
Мирхон-ака, кривоплечий и рябой от оспы, с нескрываемым вожделением поглядел на Галину. Джелал побледнел, но не сдался.
— Отец мой и учитель! Знаменитый дуб мусульманства! Эту девушку никак нельзя отдать храбрейшему Мирхон-аке. Она должна быть моей женой. Так я думаю и прошу тебя, и ты обещаешь мне.
К великому неудовольствию Мирхон-аки атаман наклонил голову.
— Будь так! Един Аллах на небе! Слава Аллаху! А тебе, Мирхон-ака, я достану жену. Да уляжется скорбь твоя. Искандер-ака, дай ему три, нет, пять, дай ему десять пиал мусалясу!
Мирхон-ака утешился. Через несколько минут под мрачными сводами пещеры раздался дюжий храп.
Чтобы сделать праздник более полным, атаман устроил нечто вроде свадебной попойки в честь Галины и лже-племянника знаменитого Палван-Бека. Веселье разгорелось.