— Седжи!
Сережа не знал английского, Джонни — русского.
— Арт, нет? Нот?
Раздался стеклянный жалобный звон. Двери открылись, и в комнату вошли Джелал и Борис. Последний с жидкоблестящими глазами кинулся к Сереже.
— В чем дело? Щеглов! Это — великие посвященные.
Так один за другим появлялись новенькие белые хитоны недостающих членов экспедиции. По привычке путешественники уселись на ковре и принялись допрашивать друг друга. Арт и Александр Тимофеевич пополнили маленький пробел.
— После бегства Бориса их, кажется, повели по бесчисленным переходам и мостикам. В конце пути, на широком искусственном канале качалась закрытая лодка. Погрузив пленников, люди в плащах отчалили от берега. Арт долго боролся с внезапным сном, чуткое ухо специалиста улавливало в полудремоте заглушенный звук мотора…
«Это как будто все».
Джонни откинул рукав хитона и показал порезанную руку. У каждого из присутствующих по левой руке тянулся шрам от кисти до плеча. Козодоевский тихо говорил, обхватив руками колени и глядя в пространство:
— Я знаю… Тише, товарищи! Это — знак братства у великих посвященных. Шрам — это посвящение в первую тайную степень. Если можешь, Сергей, — поспешил он, увидя знакомый взгляд исподлобья, — объясни иначе!
Сергей загорячился по-домашнему:
— И объясню. Ох, Борька, Борька! И объясню! Да, по-моему, и объяснять нечего. Все объяснится само собой! Сейчас у нас мало фактов.
— А-а-а. Мало фактов! Вы всегда так! Идиотический прием спора! Наука еще не дошла до этого? A-а! Диалектический материализм. Объяснится само собой!
Очевидно, перед Борисом открывались новые возможности. Партия была далеко.
Сергей побледнел:
— Знаешь, Козодоевский, об этом мы поговорим после. Когда выберемся отсюда. А сейчас ссориться нет смысла. Понял?
Ссора зазвенела и оборвалась. Помолчали…
— Руки-то ведь зажили, — спокойно продолжал Сережа. — Как же это так?.. Сколько же времени?..
Арт усмехнулся:
— За несколько дней, что мы потеряли, нас могли перенести на другой конец земли.
Сергей невесело отшутился:
— Во всяком случае, мы не можем пожаловаться на наши квартиры. Жаль, что нельзя поблагодарить хозяев.
Над домом пронесся густой металлический удар. Уикли вздохнул; интимно и тихо он обратился к Броунингу:
— Похоже на гонг. К обеду или к завтраку… Жаль, что у меня совершенно нет аппетита.
Звук так же неожиданно прекратился. Снова и надолго воцарилась глупая тишина. Когда она окончательно сомкнулась над удрученными головами, двери комнаты гладко разошлись. Внушительная фигура, похожая на Антония и Клеопатру из паноптикума, подняла руку, очевидно, для приветствия, и произнесла по-русски:
— Прошу следовать за нами.
Пленники ринулись в открывшуюся дверь нестройной гурьбой. Путаясь в длиннополых хитонах и шарахаясь от предметов неизвестной роскоши, они попали в комнату, освещенную закатом. По стенам тянулись резные дубовые полки с книгами в дорогих переплетах. Фигура указала с округлой вежливостью на глубокие кресла:
— Прошу… подождать.
На письменном столе лежала книга в красном переплете с золотом. Арт ахнул и медленно стиснул локоть Бориса. Тот трепетно прочел четкие золотые буквы.
«Том XVIII. Вл. Ил. Ульянов (Ленин)».
Сергей не успел отозваться. К нему медленно подходил человек с прекрасным открытым лицом, дородный, в бледно-лиловом хитоне с золотой вышивкой. Каштановые с проседью кудри были стянуты серебряным пояском. В правой руке человек держал книгу, заложив меж страниц палец. Новоприбывший величественно опустился в кресло. Несколько минут он пытливо изучал лица гостей. Наконец пошел гортанный, глуховатый голос:
— Совет поручил мне, дорогие гости, до вашего представления ему выяснить, кто вы, откуда, куда направлялись и зачем попали в наши горы.
«По-русски жарит “наши горы”», — мысленно уцепился Сергей.
Незнакомец опустил и медленно поднял большие белые веки.
— Личности некоторых из вас нам удалось установить благодаря бумагам, имевшимся при вас в момент вашего… когда вы к нам попали. Но не все имена нам известны. Кроме того, судя по документам, отсутствуют Иносент Смайлерс и Иаков О’Греннель. Если вы сообщите, где оставлены ваши друзья, они будут препровождены к вам в кратчайший срок. Я слушаю, — обратился он к Арту, заметив, что англичанин порывается говорить. И добавил: — Если вам удобней говорить на вашем родном языке, говорите.