На другой день случилось нечто, чего никто не ожидал. Наблюдатели сообщили, что точно в двенадцать часов Мери занял место в баре отеля «София» и проторчал там ровно один час, словно бы ожидая кого-то. Конечно, это могло быть и чистой случайностью. Но когда и на другой день все повторилось заново и наблюдавшие за ним оперативники сообщили об этом Антонову, в «Софию» на всякий случай с милицейской машиной отправился лейтенант Борчо Алексиев. Но и на этот раз ничего не произошло. Мери выпил коньяк, запил его кока-колой и точно в назначенное время встал и ушел. В этом прослеживалась какая-то закономерность. Не может же он два раза приходить в одно и то же место, чтобы выпить в одиночку и, отсидев ровно час, уйти. Зато старания оперативников были вознаграждены, когда и на третий день, точно в двенадцать часов, Мери вновь в одиночестве восседал на своем обычном месте в баре. Он еще не получил заказанный коньяк, как к нему за столик подсел низенький полноватый смуглый мужчина с усиками «а-ля Гитлер», где-то в возрасте около сорока лет. По тому, как он подсел, по оживленному разговору, который они сразу же начали, было видно — эта пара встречалась не первый раз.
Оперативная машина, где находился Консулов, стояла неподалеку, и из нее было хорошо видно, что происходит на веранде в кафе. Два больших коньяка, заказанных Мери, собеседники тянули в течение добрых получаса, ни на минуту не прекращая оживленного разговора. Наконец Мери расплатился, и они встали. К машине вернулись наблюдавшие за встречей оперативный работник и Борчо Алексиев. Садясь в автомобиль, он сказал:
— Говорили на французском, но… довольно посредственно.
— А ты знаешь французский? — удивился Консулов.
— Нет, но хорошо понял, что говорили на нем. Да и мой объект его знал не лучше, чем я. Видел, на пальцах изъяснялись…
Мери и иностранец сели в белый «мерседес» старой модели с египетским номером и поехали. Оперативная машина тронулась за ними. Сейчас явно что-то должно было произойти. Едва ли Мери ждал этой встречи в течение трех дней ради какого-то банального сводничества. Должно быть, предстоял «большой фарц», о котором говорила Клео. Как поступить ему, Консулову? Имеет ли он право вмешаться? А если он не вмешается, то не упустит ли случай?
Когда машина с Русского бульвара свернула на Царьградское шоссе, Консулов по радиотелефону связался с Антоновым и доложил ему о развитии событий. Тот посоветовал ему договориться с контрольной службой автомобильного транспорта и воспользоваться тем обстоятельством, что водитель «мерседеса» — иностранец — только что выпил коньяку. Это могло послужить благовидным предлогом для проверки его на алкоголь.
Пока Алексиев наблюдал за тем, что происходит в «мерседесе», Консулов по радиотелефону связался с автоинспекцией и попросил направить к ним навстречу «банку» (так он называл служебный автомобиль с сиреной и мигалкой), чтобы задержать иностранца. К счастью, в пяти километрах отсюда, на перекрестке, была такая машина, и вскоре она пристроилась за ними. Где-то на середине пути иностранец замедлил ход и остановился.
Ясно — именно здесь произойдет сделка!
Оперативная машина выскочила на мост и заняла удобную для наблюдения позицию, поддерживая постоянную радиосвязь с автомобилем инспекции. Да, «египтянин» выбрал хорошее место не только для сделки, но и для наблюдения за дорожным лабиринтом. Кроме того, отсюда предоставлялась идеальная возможность и для дальнейшего маневрирования.
— Они что-то считают! — предупредил Алексиев.
— Что считают?
— Явно деньги, что же еще. Так… и оба довольны. Что-то говорят. Жмут друг другу руки. Объект выходит.
— Пора, — приказал Консулов. — Давай туда!
По радиотелефону договорились со старшим наряда автоинспекции о проверке водителя «мерседеса» с египетским номером на алкоголь, после чего машина вместе с ее владельцем направлялась в милицию, к подполковнику Антонову.