— Одиноко.
Лицо Люпина смягчается, расслабляется, и он вздыхает.
— Мог бы попробовать не доставать других людей, — предлагает он, как будто это просто.
Сириус отказывается верить, что тот настолько глуп. Он же видел, какие у Люпина оценки.
— Ну я же так делаю не ради веселья, правда? — Ну, по большему счету. — Сделай одолжение, если придумаешь, как управлять слизеринцами и при этом не использовать мой дурной характер, сразу расскажи мне.
— Очень утомительно, судя по всему, — парирует Люпин, пряча палочку. Сириус понимает, что повторяет этот жест, а после этих слов опускает плечи. Все это тяжело, и он запускает пальцы в волосы, стряхивая остатки снежка. И молчит, но Люпин, похоже, расценивает молчание как знак согласия. — Зачем тебе это?
— Ты же не можешь быть настолько тупым, — отвечает Сириус.
Люпин закатывает глаза.
— Нет, как ни странно — да оно того и не стоит.
Сириус никогда не задавался этим вопросом. Даже не задумывался. Не он, так Регулус. Хотя нет, Регулусу такое не под силу. Значит, кто-нибудь другой, сильнее и лучше Регулуса — тот всегда был ведомым, а не ведущим.
— И кого бы ты предложил?
Люпин молчит. Сириус кивает. Других нет. Ну, на самом деле, есть, но выбор будет не лучшим. Они шагают к замку и, добравшись до него, Люпин глядит на Сириуса со сложным выражением.
— Я не хочу об этом жалеть, — наконец произносит он, — так что не заставляй меня. — Спустя минуту он кивает, как будто уверяется в чем-то. — Мы станем друзьями. Не потому, что ты обо мне знаешь всякое, — быстро добавляет он, — а потому, что тебе, кажется, нужен тот, кто не станет по утрам целовать полу твоей мантии.
Поначалу Сириус возмущен — да что этот оборотень себе позволяет? Думает, что ему такое нужно? — но потом Люпин уходит, направляясь к лестнице, ведущей в Гриффиндорскую башню, а Сириус стоит в фойе, гадая, что же произошло, и почему сейчас ему гораздо теплее, чем было пару минут назад.
Комментарий к Глава 1. И тогда они представляют себе, куда все повернется
Фик переведен полностью, в нем три главы.
========== Глава 2. Интермедия ==========
Если бы Сириуса спросили, он бы не смог объяснить, в чем именно дело.
Может быть, то, как Люпин давал ему отпор, пусть Сириус ни за что бы в этом не признался. Они на Астрономической башне, поздним вечером, вдвоем, и Сириус, разглядывая Большого пса, думает: это, наверное, бесполезное упражнение по самоконтролю, ведь Люпин ни за что не может просто тихо сидеть, думать и ждать. Он корпит над своим домашним заданием и мимоходом аккуратно выпускает чистящее заклятье, убирающее кляксу, поставленную Сириусом. Избегает смотреть на Луну — та в первой четверти.
— Скучновато дружить с тобой, Люпин, — говорит Сириус, не сводя глаз с рук Люпина и думая, как они изменяются, как полосуют его кожу, его лицо. О том, что это — не просто руки, о том, что иногда они не могут держать перо, как сейчас, — и для приятного времяпрепровождения это слишком уж философская мысль. Сириус отводит взгляд, смотрит на собственные пальцы.
Хотя Люпина это, кажется, вовсе не беспокоит.
— Ну а с тобой, в основном, ядовито, так что мы квиты, верно? Что тебе здесь так нравится?
Сириус не хочет лгать Люпину. Он не может вспомнить, когда ему начала нравиться его улыбка — то, как легко поднимаются уголки губ, когда он чем-то тронут или доволен. И Сириус не уверен, в какой момент стало важным, сказать ли Люпину правду или солгать.
Так что он делает выбор в пользу правды, пусть это и жалкое самолюбие.
— Так уж вышло. Именно так. — Он берет Люпина за руку и указывает на себя.
Люпин таращится на Сириуса, словно тот из ума выжил, и ему приходится подавлять гнев.
— Ты самый большой эгоцентрик из тех, кого я знаю, — заявляет Люпин.
Сириус смеется, и звучит его смех довольно угрюмо.
— Ну, нельзя же всем быть идеальными альтруистами. Напомни мне, несмотря на твою особенность, ты ведь здесь, из-за остальных учащихся?
К чести Люпина, он не вздрагивает, а поворачивается и смотрит на Сириуса.
— Скажи, ты так заведомо жесток со всеми, или это только мне повезло?
— Не думай, что я не знаю о своем характере, — отзывается Сириус. — Не думай, что можешь меня исправить!
Люпин достает палочку, и Сириус в ответ выхватывает свою, но, прежде чем что-нибудь происходит, Люпин просто заканчивает чистящее заклятье.
— Не будь идиотом, — говорит он. — Не думай, что все подряд хотят тебе навредить.
Некоторое время Сириус молчит, глядя Люпину в лицо — там ни намека на довольную улыбку. Отчаянно хочется вернуть ее, но впервые в жизни Сириус не знает, как получить желаемое, или почему он этого жаждет.
Чуть позже Люпин уходит, и Регулус находит Сириуса в башне: на этот раз он действительно занят, чертит на пергаменте звездные карты.
— Отец прислал письмо, — начинает Регулус, и после этих слов Сириус поднимает голову.
— Отец никогда тебе не пишет, — говорит он и протягивает руку. Регулус садится рядом. — Мы так не договаривались. Тебе должна писать мать, а не они оба.
— Вряд ли это можно назвать письмом, я привлек его внимание от силы минут на десять, — отзывается Регулус, вручая письмо. — Уверен, к завтрашнему дню он обо мне забудет.
Он замолкает, поднимает руки, чтобы закатать рукава, и отводит взгляд — под ноги, не в небо.
Не обращая внимания на странную манеру Регулуса выражаться, Сириус читает письмо. Первые несколько строк чисто формальные, похожие на письма отца ко всем, кроме Сириуса, затем Регулуса отчитывают за плохие оценки по Заклинаниям обычным для отца холодным, уничижительным тоном. Но за последние абзацы Сириус цепляется взглядом.
«Один из полукровных друзей Сириуса осмелился отослать мне письмо, в котором рекомендовал проследить, с кем твой брат водит компанию. Несмотря на то, что мне регулярно докладывает по этому поводу и ваш директор, и профессора, приглядывай за братом. Знаю, что он силится преуспевать, но любой промах — это промах, который может запятнать его на всю жизнь.
Я не одобряю, что Северус Снейп связался со мной напрямую, и недоволен тем, что ты сам не уладил этот вопрос, Регулус. Еще один подобный просчет с твоей стороны, и у меня будет к тебе разговор, так что прими это к сведению. Повторять я не намерен».
Письмо оканчивается обычной чушью насчет матери, но Сириус слишком зол, чтобы дочитывать. Он комкает письмо в кулаке.
— Что ты собираешься делать?
Первое, что вспыхивает в его голове, это слово «Предательство!», но нет, его просто обвели вокруг пальца там, где он не ждал, и сам этот факт стоило бы обдумать. Это не та месть, которую нужно совершать публично.
— Пока что оставить, как есть, — решает Сириус. Пускай загноится, пускай перегниет, перепреет во что-нибудь почище крови Снейпа. Пускай, прежде чем месть осуществится, все покроется льдом.
— Оставить?
— Оставь, братишка, — решает Сириус. Это личное оскорбление, и единственное, что можно сделать — угомонить то, что представляет настоящую проблему, а именно, отца. — Ответь ему. Скажи, что Северус явно не в своем уме, и что я ни в коем случае не вожу дружбу с людьми, которых бы он не одобрил.
— Потому что ты не водишь, — начинает Регулус.
Сириус смотрит на младшего брата, который прикусывает нижнюю губу.
— Не надо, — говорит он, но мягко, — ты только сам себе вредишь.
Регулус трет руками лицо, словно пытаясь стереть его взгляд.
— Нет, послушай. Неважно, с кем я вожусь. Не для тебя. Понятно?
— Знаешь, ведь это бросает на меня тень, — спесиво начинает Регулус, но попытка проваливается: он не может выдержать взгляд Сириуса. Отворачивается, отводит глаза, смотрит в другую сторону.
— Не бросает. Мы не те люди, на которых может бросить тень хоть что-то, — поясняет Сириус, словно это правда, а не всего лишь позерство. — Я напишу завтра отцу. Я все заглажу.