Ремус поднимает взгляд от места, на которое смотрел последние минуты — на землю возле ботинок Блэка, — в желудке ужас со страхом ведут войну.
— Да? — вежливо спрашивает он, потому что не знает, что еще делать.
— Не нужно никого в это втягивать, м? Мы вскоре поговорим, — отвечает Блэк и, развернувшись, направляет свои стопы обратно в замок.
Забавно, но в этот конкретный момент Ремус слышит не «Не говори учителям», а «Не говори ни одной живой душе». Может, именно с этого и начинаются настоящие проблемы.
><((((o>
Целых четыре дня Сириус продолжает придерживаться своего обычного распорядка. То есть, просыпается, завтракает, читает газеты, отмечает тех, кто пока жив, отмахивается от посланных отцом сов, пишет несколько писем, обедает и пишет еще пару писем, а потом взрывается приступом гнева в подвале, потому что все это крайне тоскливо. Порой он выкраивает время и пытается читать, но, в самом деле, какие книги, когда Сириус заточен в доме с клинически активной эльфиней и неизлечимо привлекательным оборотнем?
Разумеется, последнее — симптом совсем свежий. Люпин стремится участвовать во всем, что Сириус пытается делать: вероятно, потому, что и ему до безумия скучно, а практики жить в заточении, как у Сириуса (два года, два года, два!) не хватает. Сириус спускается к завтраку, а Тибби глупо хихикает (хихикает!) над чаем, который Люпин не хочет брать с собой в спальню, как все нормальные люди. Сириус собирается прочитать газету — сове платят кнатами, специально для этого оставленными в миске на окне. Отцовские письма необъяснимым образом складываются в стопки, потому что Люпин не может просто уничтожить их, нет, он должен вести себя вежливо в этих обязанностях, которые он оставляет за собой.
Сириус садится писать — Люпин устраивается в углу, разглядывая окружающий мир, читая книгу или прихлебывая чай. Серьезно, то, как этот тип распивает чай, стоит объявить вне закона, да и то, насколько Люпин стал частью жизни Сириуса — как он пьет чай, как листает найденную в доме книгу, как смотрит в камин, словно в любой момент ожидая, что оттуда вылетит письмо от Дамблдора, которое освободит его от всего этого.
— Тебе совсем нечего делать? — раздраженно спрашивает Сириус на четвертый день после обеда, как только Тибби заканчивает с уборкой кабинета и удаляется в кухню. — Ты так и собираешься рассиживаться без дела, как какой-нибудь старпер?
Ремус поднимает взгляд от книги — любовного романа для ведьм. Как эта штука вообще попала в дом? Должно быть, это одна из старых книг Альфарда, которая должна лежать в коробке на чердаке. Видимо, Тибби достала ее для Ремуса. Предполагалось, что она не станет этого делать, она и вовсе не должна подниматься туда, потому что на чердаке полно старых школьных вещей Сириуса, а он и видеть их не хочет.
— И это мне говорит человек, который два года не выходил из дома?
— Я богат и независим, и если мне хочется побыть экстравагантным и прожить отшельником, взаперти, с одним только домашним эльфом, так тому и быть. Хватит разглядывать мой камин, а то у него комплексы разовьются.
И в этом нет никакого смысла.
— В этом нет никакого смысла, — отмечает Ремус. — Что ты предлагаешь? Не могу припомнить у тебя вспышек гнева, но, учитывая, что именно доносилось из подвала прямо перед чаем, со школьных времен произошли кое-какие перемены.
У Люпина все те же очаровательные простонародные манеры, которые раньше моментально вывели бы Сириуса из себя. Но сейчас он сдерживается. Он встает, готовый выйти, но у него не получается, как будто ноги не в силах вынести его за дверь. Стены сжимаются вокруг, давят сильнее, чем даже в самые худые времена.
— Я не ору, — говорит Сириус, словно это должно все объяснить.
— И это просто чудо какое-то, — отпускает замечание Люпин и снова глядит в книгу.
Сириус вот-вот готов ответить — что-то острое, умное, смешное и жестокое, но в этот момент раздается стук, и они одновременно поворачиваются к двери.
— Продолжай так думать, — говорит Сириус и идет открывать дверь. Тибби не переместила Ремуса в укрытие, так что это, должно быть, кто-то из Ордена, а может, маггловский торговец: один такой заглядывает как минимум пару раз в месяц. Он любит чай, а Сириус постоянно скучает, так что между ними завязалось нечто вроде дружбы.
К несчастью, это не Генри, а Артур Уизли, усталый, взволнованный и заметно недовольный тем, что Сириус слишком тщательно его проверяет, прежде чем впустить в дом — закатывает глаза в ответ на стандартные вопросы.
— Я отправил Патронуса четыре дня назад, — говорит Сириус, как только закрывается дверь.
— У близнецов колики, и Молли не отпускала меня из дому, кроме как на работу. А, Ремус! — добавляет Артур, заметив Люпина, выглядывающего из-за угла. — Давай-ка побыстрее, ноги в руки, хорошо? Надеюсь, твой дом подключен к каминной…
— Извини, но нет, но я могу попросить Тибби аппарировать тебя из сада, — перебивает Сириус.
На мгновение Ремус выглядит сбитым с толку, и, прежде чем зацепиться за этот набор эмоций, Сириус быстро отворачивается, потому что отлично знает, отчего так получается. Ремус думает, или должен думать, что Артур здесь из-за него: в каком-то смысле так и есть. Но не в том, на который надеется Ремус. Однако Артур старается собрать весь возможный позитивный настрой.
— А, не страшно! Тогда давайте-ка все наладим! Ремус, — говорит Артур, словно отец, который вот-вот начнет раздавать детям подарки из мешка на Рождество, — в подвале есть дверь, которая ведет в кладовку и штаб Ордена феникса.
Замолчав, он с довольным видом поднимает голову.
— Ладно, у меня есть пара слов к Ремусу и я пойду навещу твой сад, верно?
Сириусу кажется, будто он куда-то движется, но, вероятно, это все дело привычки. Как можно сидя переместиться из точки А в точку Б? Он отметает эту мысль, пренебрежительно махнув рукой, Ремус уходит, и можно наконец вернуться к работе.
Разумеется, на этом ничего не заканчивается. И не должно, пока Ремус Люпин наконец не уберется прочь.
><((((o>
Хотя Сириус и познакомился с Ремусом на первом курсе, почти что в первый день, по-настоящему он увлекся им только на третьем. Каждый раз, видя его, Сириус поражается его постоянно измотанному виду: казалось, Ремус вот-вот провалится в сон или отойдет в лучший мир. И как крепко он приклеился к Поттеру! Словно их смазали клеем. А Поттер, с которым в другой жизни Сириус мог бы подружиться, с Люпином действовал гораздо умнее.
У обоих есть свои генералы. Снейп, генерал Сириуса — остроумный, постоянно испытывающий границы его владычества на прочность, проверяющий, насколько далеко можно будет зайти, пока Сириус его не осадит. Такие друзья — самые опасные, друзья, которые подрывают основы твоего влияния, и Сириус это знает. Со времен случая со свиным пятачком Регулус перестал создавать проблемы, но он куда больший воображала, чем Сириус, которому в основном было на подобное плевать.
Люпин — отличный отвлекающий фактор. Ближайший друг Поттера, но тихий и замкнутый, и его без труда можно сделать еще более жалким с помощью пары тщательно подобранных заклятий и злых слов. Но самое лучшее — Снейпу такое поведение совершенно не нравится.
— Может, займешься чем-нибудь получше?
— Ну-ну, мы же не ревнуем? — спрашивает Сириус как-то раз. Тепло не по сезону: первый по-настоящему весенний день, никто ничего не проверяет, хотя и должен бы. Полшколы уже у озера с книгами, как будто кто-то действительно собирается их читать, и Сириус только что наложил на Люпина сглаз, который оставляет на теле синяки и ссадины. Люпин устало жмурится, но никому не говорит. Даже Поттеру, который пытается привлечь внимание Эванс.
Снейп тоже за ними наблюдает.
— Следи лучше за своей мелкой грязнокровкой, а то она от тебя уже сбежать готова, — делает попытку Сириус и отправляет вслед Люпину очередной коварный сглаз, но Снейп пропускает шпильку в сторону Эванс мимо ушей и сосредоточивает внимание на Люпине: тот выглядит достаточно раздраженным и вроде как собирается уходить, но по-прежнему не говорит ни слова.