Глаза Эли блеснули зарождающимся интересом. У каждого есть то, что он хотел бы оставить позади окончательно и бесповоротно. Но все не так просто, иначе речь не шла бы о ведьмах.
— И что, правда работает?
— А почему, думаешь, оно столько стоит? — Я непроизвольно погладила висящую на плече сумку. — Но использовать можно только в крайнем случае, когда нет уже сил терпеть.
И ещё наставницы в Академии советовали прежде чем вылить в чашку заветные капли, обязательно вспомнить, что на свете наверняка есть кто — то, кому сейчас горше, чем тебе. Если это не подействует, тогда уж смело пить.
Серьезные дела на этом были отложены, и мы предались чисто девичьему, а именно, отправились по магазинам. И если я покупала исключительно то, что для ведьминских дел нужно, ну и для одного доброго дела, то Эли на пару минут смылась явно не просто так.
Потом продукты.
Кофе.
И милая ленточка для метлы.
По дороге позвонить папе и рассказать, как у меня тут все в порядке. Судя по тому, что он был спокоен… и все еще не летел ко мне, Эли нас пока ни в чем не сдала. Вот и ладно.
Споткнуться, едва не упасть, пригрозить порчей наглой тетке, отпустившей злобный комментарий…
Ну вот, мой обычный день прожит.
За исключением разве что вылезающих из люков монстров. Вчера, когда просматривала карту, я специально обратила внимание — ничего подобного здесь и в помине не водилось. Правду говорят местные, Лельшем — удивительно спокойный городок.
— Волшебные конфетки точно сделала ведьма, — пришло в голову запоздалое.
— Хочешь сказать, у тебя тут есть конкурентка? — заинтересовалась Эли.
— Не обязательно, аптекарь мог заказать их… да хоть межмировой доставкой.
В свете этого сама не знаю, почему лакомство с лечебными свойствами меня заинтересовало. Купить на пробу, что ли?
Почти пришли, даже почти без приключений, но у дома нас поджидало препятствие.
Меня.
Наверняка меня.
— Как посмотрю, прогулка удалась? — противно растягивая слова, спросил Эйверн Дотт. И добавил, как жирную точку поставил: — Ведьма.
Послушать его, особенно эту его высокомерно-брезгливую интонацию, так это мой какой — то недостаток. Вроде лысого хвоста с кисточкой или торчащих из головы антеннок. А меж тем было бы понятно, даже в какой — то степени логично, если бы такой высокомерной сволочью был Тэрн, но никак не его недомагический надзиратель.
Я махнула Эли, что, несомненно, означало «можешь идти», и вкрадчиво спросила:
— Ты имеешь что-то против ведьм?
— Все. — Ответ поражал информативностью.
— Тогда за каким чертом ты притащился к моей двери?!
Дотт обозрел упомянутую дверь с таким выражением, будто чисто по улице прогуливался и сейчас впервые ее заметил. Вместе со всем остальным домом. Но ответил все-таки честно. Нет, я никак этого не почувствовала, прости лично для него сказанное было вряд ли приятно. Значит, правда.
— Ларенц мне за утро плешь проел стенаниями, как это злобный я мог оставить девушку в беде и что, если с ней, то есть с тобой, что-нибудь случилось. Чисто чтобы он заткнулся наконец, пришлось идти проверять. Но ты жива и раздражаешь даже больше, чем вчера, так что моя миссия выполнена.
Попроситься, что ли, в замок недельку пожить? Такое чувство, что у них там наглость в воздухе витает. Может, напитаюсь?
Пока я впечатлялась, Дотт повернулся ко мне спиной. То есть вознамерился смыться.
— Передай ему, что даже провинциальному злодею возбраняется быть таким благородным, — сказала моя вредность… ну чисто чтобы оставить последнее слово за собой.
— Постоянно это говорю, но ему как с гуся вода, — бросил магический надзиратель через плечо и вернулся к своим обязанностям.
Ушел, то есть.
Надеюсь, что надзирать. А то у него там подозреваемый без присмотра. Если все кураторы между делом будут шастать к очаровательным ведьмочкам, жизнь преступников определенно облегчится!
— Однако… — протянула Эли, которая, как оказалось, отошла, но недалеко. — Ты о том же подумала?
— Что он гад, грубиян, мерзавец, и мне срочно нужна консультация нормальной ведьмы по вопросу порчи? — уточнила я, пыхтя так, будто сама тащила торбы с покупками, хотя они по — прежнему летели на метле. — Да!
— Нет. — Любопытство настолько завладело Эли, что там не осталось места для раздражения. — Что этот Ларенц не так плох, как его пытаются представить.