– Наши требования – полное присоединение всей ранее аннексированной провинции Тигре со всем побережьем, то есть ликвидация итальянской Эритреи и выплата шести миллионов лир контрибуции.
Криспи поперхнулся водой, которую в это время пил из стакана, и долго откашливался. Когда старику стало полегче, он встал и сердито произнес, что это возмутительные и неприемлемые итальянской стороной условия, и кто я такой, чтобы их ставить.
Я было хотел ответить, кто я такой, но Меншиков жестом остановил меня и спросил у принимающей стороны, кем подписаны документы, удостоверяющие полномочия итальянской делегации.
– Как кем, – удивился британский губернатор, – его превосходительством премьер-министром Франческо Криспи, вот он собственной персоной.
– Бывшим премьер-министром и бывшим главой бывшей итальянской делегации, – ехидно уточнил Меншиков, – вчера вечером Его величество король Италии и Савойи Умберто I, приняв во внимание голос свободной европейской и североамериканской прессы (поклон в сторону журналистов) и протесты итальянского народа, окончательно отправил в отставку премьера и все его правительство. Видимо, среди многочисленной итальянской делегации не нашлось никого, кто бы сходил утром на телеграф или спросил у портье отеля, не было ли писем.
После этого переговоры прекратились, и все покинули зал. На выходе меня встретил генерал Шлоссер, поздравил с успешной дипломатической и военной карьерой, и я не остался в долгу с поздравлениями. Мы условились как-нибудь посидеть за рюмочкой после окончания переговоров.
Пока одна делегация покинула Александрию, а другая приехала, прошло полмесяца. Сразу же после окончания первого раунда переговоров, который мы выиграли, попросил Ильга дать телеграмму Пьетро Антонелли, который мне был нужен как свидетель гуманного обращения с пленными, но Ильг ответил, что адреса итальянца он не знает. Получив скромные суточные в размере двух золотых на четырех человек, я понял, что больше толку от Ильга не будет, и в своих дальнейших действиях опирался на русское консульство.
Где-то через четыре дня после того, как Криспи покинул африканский берег, в Александрию прибыли газеты пятидневной давности. Практически все крупные газеты вышли с заголовками «Провал миссии Криспи», «Эфиопский генерал обвиняет» и тому подобное. На некоторых фото видно, как я с перекошенным лицом вырываю из-под пера Ильга подписываемый им договор, на других – запечатлена моя речь с пачкой фотографий в руке или с приказом Баратьери. Описания моих действий в статьях были примерно одинаковые и, в общем, соответствовали истине, как и требования Криспи, застенографированные журналистами.
Иван Иванович сказал, что переданные в тот же день сообщения журналистов вызвали бурю протестов, «Ле Фигаро»[123] прямо назвала Криспи людоедом, мол, мы думали, что эфиопы – людоеды, а оказалось они (людоеды то есть) – рядом, через границу. Итальянские левые вновь вывели на улицы многотысячные толпы, которые собрались перед королевским дворцом, кричали: «Мы не пойдем умирать за Криспи», жгли костры и добились, что напуганный король вышел на балкон и объявил о своем решении не только распустить правительство, но и уволить Франческо Криспи со всех занимаемых постов и назначить расследование деятельности Военного министерства. Известный военный деятель генерал Чезаре-Франческо Рикотти заявил, что для победы над Эфиопией нужно 150 тысяч солдат и военные расходы свыше миллиарда лир[124].
20 июня переговоры возобновились. Теперь итальянской делегацией руководил Антонио Страбба, маркиз де ла Рудини[125]. Переговоры сразу стали более конструктивными, теперь никто не давил на нас и не делал голословных заявлений. В основном дискуссия шла вокруг суммы контрибуции. Страбба напомнил, что Менелику за Эритрею были уплачены 2 миллиона лир, дано 30 тысяч винтовок и 40 орудий.
Я ответил, что согласен уменьшить наши претензии на эту сумму и с удовольствием бы вернул старое оружие, но оно частично утрачено, а частично испорчено в ходе не нами развязанной войны, поэтому включать его стоимость я не буду. За оставленную в Эритрее инфраструктуру Страбба потребовал еще полтора миллиона лир, поторговавшись, я уменьшил сумму на полмиллиона, мотивировав тем, что все это не новое и по большому счету ненужное, те же декавилевские рельсы придется перешивать на новую колею, так как приличные вагоны и паровозы они не выдержат. Если итальянское правительство так хочет, мы можем согласиться вернуть старые паровозы и рельсы за эти полмиллиона (Страбба отказался).
124
В источнике сказано «франков», поскольку лира и франк были примерно равны, то я привожу цифру в лирах, все же генерал был итальянский, хотя газета французская.
125
Антонио Страбба сменил Криспи на посту премьера после итало-абиссинской войны. Он происходил и пользовался поддержкой влиятельной сицилийской семьи Рудини.