Толстопятов утешил меня, сказав, что все понимает, старатели они всегда только на себя рассчитывают и как-нибудь выберутся. Я сказал, что через месяц буду в Москве, там, где мы первый раз встретились, и всегда рад их принять. Спросил, не видел ли он людей Павлова?
– Как не видел, видел, – ответил маркшейдер, – мы через их деревню, Павловку, проходили. Не хотят они оттуда уходить, вот и письмо прислали, – и Толстопятов передал мне смятый конверт.
Спросил, прилично ли они устроились? Не обижают ли их местные?
– Да они сами кого хочешь обидят, местные их уважают и побаиваются. Павловка – прямо как русское село: церковка, избы, коровы пасутся, только местные, горбатые и с длинными рогами. Овец развели целое стадо. Три урожая собирают, чего тут уезжать, в России такого нигде нет.
Пожелал им счастливого пути, казаки привели еще десяток мулов под вьюки, все легче в дороге будет. Попрощались, и старательский караван пошел обратно в Харар, куда-то их судьба потом выведет? Велел готовиться съезжать, как только моя невеста прибудет, поедем. Казаки рассказали, что есаул договорился с итальянским капитаном, что их гражданский пароход возьмет на борт лошадей и казаков и пойдет в Севастополь прямым ходом, а там они итальянцев отпустят.
Тут мне в голову пришла другая идея, и я послал казака вернуть старателей, пока они далеко не ушли. Раз будет пароход, то кто ему мешает бросить якорь где-нибудь в пустынном месте возле городка Массауа, спустить шлюпки и взять на борт четырех человек и ящики. Поэтому решили переиграть: старатели движутся к Массауа, а потом уходят в сторону и остаются на побережье недалеко от Массауа. Капитан будет идти вдоль побережья и ждать сигнала дымным костром. Дальше все просто: вы перегружаете груз (так как неизвестно, как турки отнесутся к грузу золота на борту парохода) на борт «Чесмы» и сами туда переходите. В тот же день старатели покинули Асмэру и кружным путем отправились на побережье.
Через два дня после ухода старателей приехала Маша. Она появилась так же, как и в прошлый раз, в сопровождении охраны, которая передала ее мне и уехала. Я ожидал, что с ней будет рас Мэконнын, но он не приехал, оно и к лучшему. Я подхватил Машу на руки и почувствовал, как исхудала моя птичка, на лице остались одни большие глаза, которые смотрели на меня с любовью и нежностью. Маша прижалась ко мне: «Я так тебя ждала, мой ясный сокол, и вот дождалась, теперь всегда буду с тобой». Я отнес ее к себе и позвал горничную, чтобы она подготовила ванну и принесла завтрак, непременно сытный, с булочками и мягким сыром. Пока Маша плескалась в теплой воде и напевала какую-то детскую песенку, спустился вниз и приказал казакам собираться – завтра выходим.
Взял с собой Титова, и мы пошли в оружейку, посмотреть, что осталось. Отрядных денег осталось немного: всего лишь пару сотен лобанчиков, зато гроссбух был весь набит расписками за продукты, большей частью за поставки мяса, подписанные самим Титовым. Я спросил, кто же съел столько мяса, в ответ интендант сказал, что уже месяц, как отпуск мяса и других продуктов для питания пленных и отряда производится за наличные деньги. Посмотрел на оставшиеся ценности – все остатки подарков были погружены на «Чесму» еще до моего убытия на переговоры. Остались только три штуки ситца и штука синего сукна с моей фабрики, велел их взять и пойти со мной. Материю я отдал в качестве подарка за хорошую работу горничной и кухарке, они были растроганы до слез и благодарили щедрого господина. Велел загрузить во вьюки оставшееся вино, сыр и ветчину: а чем свадьбу отмечать будем? Еще у нас лежало около тысячи комплектов итальянской формы. Велел казакам отвезти ее в лагерь, пусть пленные переоденутся перед отъездом на родину.
Так как у нас здесь оставалось около двух десятков казачьих лошадей, пришлось путь до Массауа проделать верхом, Маша и я ехали в коляске. Пулеметов уже не было, их забрали местные интенданты. В день выезда, когда лошади были навьючены, к нам заявился интендант негуса с десятком вооруженных ашкеров и спросил, есть ли при нас золото. Я ответил, что нет, они не поверили и проверили вьюки, найдя лишь шкатулку с лобанчиками. Я объяснил, что эти монеты мы везем из России и в Эфиопии не получали их, так как я ни разу не видел здесь таких монет. Интендант согласился, и в свою очередь я спросил его, почему в последний месяц продукты нам и пленным отпускались за плату? Местный интендант очень удивился и сказал, что до вчерашнего дня мы состояли на довольствии, а пленные и сейчас пользуются продуктами за счет негуса. Попросил выдать мне к отплытию подробный отчет по поставкам продуктов для нас и пленных за три месяца, указав, что плату за них не брали.