С этого момента начинается рассказ хроники, переносящий нас в 1332 год. После обычного воззвания к троице о помощи в своем труде, автор картинно изображает замыслы Сабрадина отложиться, безуспешные увещания Амда Сиона своему непокорному вассалу. Начинается новый поход в ту же провинцию, происходит ряд сражений там и в других областях; все заканчивается победоносным шествием Амда Сиона к себе в столицу в молитвенном обращение составителя к читателям и слушателям.
Хронику неизвестного автора нельзя назвать строго-историческим произведением. Это, конечно, не значит, что она не основана на действительных фактах. Другие источники, как арабские, так и европейские, в большинстве случаев подтверждают описываемые в ней события с неизбежным, конечно, разногласием в деталях. В смысле исторической концепции она стоит под несомненным влиянием современной ей арабской историографии наивно-субъективного характера; она не ставит себе целью летописное механическое накопление фактов, но и не возвышается до критического анализа или сопоставления данных. Превосходя, как исторический источник, сухие страницы краткой эфиопской хроники, она является чисто литературным произведением с определенными задачами, которые себе ставит автор, и с определенными приемами, которыми он хочет достичь своей цели. Он не перечисляет факты ради них самих, не придерживается строго-хронологической канвы, а стремится к литературной стройности по-своему и дает рассказ, имеющий целью подействовать на слушателя и наставить его на путь веры.
Автор, конечно, духовное лицо; среди них только и сосредоточивалась литературная деятельность в эту эпоху. Как все абиссинцы, он в совершенстве знает священное писание, постоянно пользуется библейскими цитатами, намеками и иногда злоупотребляет ими с нашей точки зрения. Языком литературным он владеет еще в совершенстве, пишет очень чисто без всякой примеси амхаризмов, которые впоследствии в большом количестве проникли именно в слог исторических произведений. Хроника, таким образом, — труд книжный, далеко стоящий от безыскусственного народного творчества, но в некоторых приемах автора, как будто, чувствуется влияние эпоса, может быть, тех самых песен, которые прославляли Амда Сиона в народе. Систематически повторяющиеся переходы — «ныне послушайте, поведаю вам», «еще послушайте, что я вам расскажу» как бы закругляют грань между отдельными частями своим ритмом напоминая интродукции народных певцов. Часто приводимое в одних и тех же выражениях перечисление стран или войск тоже дает повод думать о сознательном приеме. Один раз в списке войск, не оказавшихся с Амда Сионом в момент опасности, такое перечисление производит даже сильный драматический эффект.
Вообще, весь этот рассказ, когда царь, больной и без войска, провожаемый плачущими царицами, идет в бой с окружившими его врагами принадлежит едва ли не к лучшим в литературном смысле местам хроники. Плач оставшейся царицы, конечно, было бы смело сравнить с плачем Ярославны в «Слове о полку Игореве», но все же он проникнут таким же глубоким чувством и говорит об умении автора выражать его в слове. И другие части хроники свидетельствуют о литературной таланте составителя; грозная речь царя к недовольным воинам, конечно, продукт личного творчества историка.
Точная дата составления хроники неизвестна; по-видимому, автор был не только современником, но даже и очевидцем событий. Неоднократно он описывает происходящее в первом лице, и традиция абиссинской историографии не позволяет видеть в этом простой литературный прием. До последнего времени существовало в науке предположение, что хроника написана значительно позже Амда Сиона, в XV веке и даже в XVI. Вызывалось оно тем, что в ней в одном художественном сравнении упоминаются какие-то герои-воины Федор и Клавдий, в которых хотели видеть абиссинских царей значительно более позднего времени (1411—1414 и 1540—1559). Как справедливо указывает в переводе Б. А. Тураев, под этими именами разумеются скорее воины-мученики Федор Восточный и Клавдий Антиохийский, жития которых были хорошо известны коптам христианского Египта, а значит и их духовным вассалам абиссинцам. Это позволяет не отодвигать дату написания до XVI века, а видеть в хронике произведение первой половины XIV века, первое по времени в абиссинской литературе историческое сочинение большого объема.