XX. В день, упомянутый в начале этого повествования, многие, преступившие против него и против дома отца его и матери его и против всех церквей, которые были под их царством, возвратившись под его власть, были в безопасности по его милости и благости, и никто не сделал им зла, даже пес не прикоснулся к ним языком. Только одного, злоба которого восходила до облаков, убил хитростью один их португальских воинов,[206] причем на это не было воли царя Мар Клавдия, над которым да будет мир.
XXI. И была тогда красота церкви народа яко дубравы осеняющия, яко сада при реках, яко кущи, юже водрузи господь, и яко кедров при водах, и яко кущ Иаковлих и домов Израилевых пред требищами Моава.[207]
XXII. Окончился круг этого года. В следующем году был ниспослан нам на землю великий голод, как наказание от бога преславного и вышнего, ибо бог — да будет благословенно имя его — бывает и кроток, бывает и грозен, но его гроза не та, что у людей, и его милость не такая, как у человеков. В эти дни сей царь милосердный питал народ свой на всех путях, как питает отец детей своих.
XXIII. После этого, в месяце Хазиране, третьем месяце евреев и десятом из месяцев абиссинских, славный господин Мар Клавдий — над которым да будет мир, перешел через две реки и устроил зимнее пребывание в стране Агай. В эти дни воцарился визирь Аббас над мусульманами, которые были в Бали, Фатагаре и Даваро, и сказал: "Выше неба поставлю престол мой, воздвигну трон мой на вершине гор, что к северу".[208] Он сделал набег на города, бывшие близко от славного царя Клавдия, и говорил надменное на него и на вышнего, создавшего его, и на церковь и не знал притчи, которая кажется поистине сказана для него среди говорящих: «Разве возносится секира над секущим его? Или пила над тем, кто пилит ею? Или разве превозносится жезл над тем, кто держит его?»[209]
XXIV. Царь же Клавдий не трепетал пред столкновением с ним, но уповал, вспоминая то, что прежде сделал для него бог — благословенно имя его! И народу своему напоминал он это, как напоминал пророк Моисей сынам Израилевым по ту сторону Иордана. В этом прошло три месяца зимы эфиопской. Он терпел поношения врагов, как терпит лев, пока не съест мяса добычи своей и не выпьет крови того, кого умертвил. Так и он терпел определенное время до дня, угодного богу прославленному и вышнему.
XXV. Во второй месяц[210] из месяцев эфиопских и египетских, в месяц седьмой из месяцев еврейских, прибыл царь Клавдий землю Вадж после многих переходов. Услыхав об этом, визирь Аббас поднялся из земли, в которой он пребывал вместе со всеми вельможами своими и войском, и спешил, как бешеный пес кусать и говорил, трубя в рог: «Я устремлюсь, как сильный конь». А царь Клавдий ждал встречи с ним, как ждет жених, ибо сердце его было готово уповать на господа, он был тверд и не боялся дондеже воззрит на враги своя.[211] Их встреча произошла в день, когда судил бог — прославлено имя его! Он дал царю Клавдию венец, чтобы победить, и он выступил и победил. И пал Аббас и все его вельможи от меча. И собрались птицы на пир от бога великого, чтобы пожрать мясо царей и мясо вельмож, и мясо крепких и мясо коней, и мясо всадников, и мясо всех свободных и рабов великих и малых. Убежавшие от истребления были добычей народа — их убивал всякий встречный, как оставшееся после льва бывает добычей мелких зверей, как лисиц и других. Этим деянием царь Клавдий — да будет над ним мир, отдал своему народу в наследие землю, благословенную, текущую медом и молоком, чтобы он поселися в домах, которых не строил, пил из колодцев, которых не копал, собирал с полей которых не засевал. И стадо яковитское, пораженное и блуждающее по пустыне западной, он искал, и найдя, понес на раменах своих и радовался ему более, чем тому, которое не было потеряно. Тех, кто приходил к нему из стада западного, он не прогонял и не удалял вон, но создал едино стадо единому пастырю. Когда кто-либо из сделавших ему зло приходил к нему, он не удалял его, как моавитянина или аммонитянина, преступивших против сынов Израилевых.
206
Одного из пленных, из числа в свое время взявших в плен Христофора да Гама и убитых португальцем, несмотря на помилование со стороны Клавдия.