Теперь мы обратимся от писания истории к описанию свойства характера царя Клавдия — да будет над ним мир! Не была в его природе дурная мысль, когда приходили из ближних мест враги с подарками, чтобы примириться. Бог извлекал его страх, как меч, и посекал им силу врагов. Он пользовался писаниями бога преславного и вышнего, как рогом. Как рог, когда в него трубят, собирает конников и пеших, так собирал он свою мысль зовом писания, чтобы бороться со злом, как конники борются с врагами царя. Когда он приходил, вменив в безумие богатство и наслаждение, он прилежал к чтению божественных писаний, которыми избавлялся от сетей врага и приобретал вечную жизнь. Он всегда смотрел, чтобы птицы не спустились и не пожирали семени сына божия.[250] Он слушал премудрость и повиновался ей, как матери, а она любила его, как сына послушного и принимала на лоно свое, питала хлебом своим и поила вином своим, так что прошел слух о нем во все страны света и приходили к нему люди из Рима и от франков и от язычников, из Сирии и Грузии[251] и Пятиградия, чтобы послушать его премудрости, и они придя находили у него сугубо против того, что слыхали в стране своей. И всей его заботой и знанием было возвеселить ангела, которому он доверен, и не опечалить духа святого, пребывающего с его духом.
LVI. На 17-м году[252] царствования славного царя Клавдия вышли в землю Эфиопскую и поднялись из моря сыны Иафета, именуемые Лаванд,[253] и заняли часть земли Эфиопской, примыкающую к морю. Митрополит франков[254] вышел и поднялся с моря с священниками и диаконами и немногими мирянами из франков. Они прибыли в стан царя Клавдия в первый из месяцев зимы Эфиопии, в третий из месяцев творения мира. Целью митрополита было опорочить правую веру, посланную Эфиопии из Александрии, распространять и восхвалять ложную веру, выросшую из Рима. Когда он хвалился, говоря: «Отец наш Петр», он не знал, что может бог преславный и вышний из камней, что пред ним, восстановить чад Петру.
LV. В эти дни царь Клавдий был между двумя задачами. С одной стороны, он наступал на франкских учителей из-за их ложной веры, побеждал и посрамлял их, порицал их неправые обычаи. Из-за них он составил много поучений,[255] собрав духовные слова из поучений апостолов, пророков, старейшин и учителей церкви. Если они вспоминали пред ним о Маркиане,[256] он напоминал им о Феодосии[257] и Анастасии,[258] а когда они ублажали Льва, он прославлял Диоскора. Когда они величались престолом Петра, он хвалился Горой Масличной, где пребывал господь наш, и Иерусалимом, где он был распят и погребен, ибо те места в руках того, кто владеет престолом Марка, учителя Нубии и Савы и Эфиопии.[259] Таковы его деяния с одной стороны.
LVI. С другой стороны, ему предстояла забота о войне с Левандами, именно Турками, об издержках на войну. Он озаботился защитой городов от нападения галласов, которые уцелели, и от других врагов. В этом он провел год и остаток года, молясь богу преславному и вышнему, чтобы он помог ему во всех делах, ради всего и во всем.
LVII. В этом году явились пророки времени. Одни из них заключали себя в затворы, другие делали себе жилищами скалы, вместе с барсуками, вблизи жилищ еродиевых.[260] Иные селились среди деревьев или на горах высоких с оленями и пили в жажду свою с онаграми,[261] иные жили в монастырях, неся подвиги измождения плоти братьев, худшей, чем у животных. Им всем был дан дар пророчества за многие труды и подвиги их, чтобы угодить богу преславному и вышнему. Они посылали книги пророчеств честному господину Клавдию, говоря о войне с Турками: "Что пред тобою та гора великая, которой ты дивишься? Она будет в суету и отдается тщете, но близок твой день, ибо хочет бог — славно имя его, чтобы очи твои не видели всего зла, имеющего притти на землю. И смерть твоя будет от руки народа неверного, как смерть Клавдия антиохийского и подобных ему всех мучеников". И честный господин Клавдий не убоялся этого и сказал: «Аще возможно, да мимо идет от мене чаша сия,[262] но да будет воля бога преславного и вышнего», ибо он был мудр и знал, что человек не останется без смерти, если бы прожил на земле тысячу лет, и если не подвергнется смерти внезапной или вольной, или насильственной, не уклонится от смерти естественной, природа которой внедрена такая же, как природа сна. И царь Мар Клавдий, когда смущалась душа его, говорил ей: «Вскую прискорбна душа моя, вскую смущаеши мя?»[263] И он вспоминал слово блаженного апостола: "Жизнь, принятая мною от первого человека, имеет конец, но жизнь, полученная от Иисуса Христа, царя моего, бесконечна".[264] И истинность этого слова очевидна, ибо изрекший его в день смерти своей от меча взял одеяние одной женщины, чтобы покрыть им лицо свое, и сам возвратил ей ее одеяние в час убиения своего, шествуя в новой жизни по умерщвлению. И царю, умертвившему его, он явился, наводя на него страх и ужас, и будучи облечен в царские одежды и увенчан венцом[265].
254
Андрей Овиедо, пока еще титулярный епископ иеропольский, возведенный в патриархи Эфиопии уже при Сарца Денгеле; теперь папой Юлией III был послан в качестве патриарха Нуньез Баррето, остановившийся в Гоа и пославший вперед Овиедо.
255
Между прочим известное «Исповедание», изданное Людольфом, с большим тактом и умением отстраняющее от эфиопской церкви обвинение в иудействовании.
265
В апокрифическом повествовании о страдании ап. Павла, приписанном преемнику ап. Петра в Риме, Мину, говорится, что на пути к месту кончины апостол встретил матрону Плаутиллу и попросил у нее ее покрывало, чтобы закрыть глаза. Когда после его усекновения хотели снять это покрывало, оно стало невидимым, а при возвращении солдаты встретили у городских ворот Плаутиллу, которая рассказала им, что апостол явился к ней с неба в сопровождении бесчисленного множества мужей в белых одеяниях и вернул покрывало, которое она тут же и показала, окрашенное кровью. Солдаты рассказали обо всем Нерону, которому затем чрез запертые двери явился апостол и возвестил грядущий на него суд. См. Lipsius. Apocryphe Apostelgeschichten, 11, 1, 95 — 6.