«Звучит как полнейший бред, достойный истории Стивена Кинга» – смело изрёк бы я раньше. Раньше, но только не сейчас.
– Возьми, и убедись же ты, наконец, что ложь не сделает твою кару чище, – процедил я, протягивая ей смартфон, стараясь не смотреть на плоский экран. Глядя на него, я невольно чувствовал, будто смотрю в окно потустороннего мира. В то, в которое смотреть категорически нельзя, иначе рискуешь стать увиденным кем-то по ту сторону толстого стекла, заклеенного защитной плёнкой.
Лиля, пронзив меня странным взглядом (как сумасшедшего), взяла протянутый ей смартфон и принялась быстро двигать своим пальцем по экрану. Я следил за её движениями, ожидая вот-вот увидеть, трансформацию твёрдой решительности в растерянную гримасу. Я ожидал увидеть то выражение лица, какое отражается на проигравшем спор человеке. Может быть, я даже ожидал извинения в свой адрес и признания на лжи. Ожидал.
Но ожидание никак не подтверждалась действительностью. Я скажу вам больше: я почувствовал выступивший на лбу пот. Возникло непреодолимое желание вытереть его тыльной стороной ладони, пока солёные капли не затекли в глаза. Однако я изо всех сил старался противостоять возникшему порыву, понимая, что такой жест означал бы слабость с моей стороны, показать неуверенность внутри себя, и дать лишний повод для её торжества.
«Чего же она так долго ищет там?»
Тут Лиля усмехнулась, и я резко почувствовал волну накатившегося жара. Сердце забилось более учащенней, видимо предчувствуя нечто. Лиля вскинула голову, убрав назад повисший меж глаз локон.
– О чём я тебе и говорила. Неужели твоя гордость настолько велика, что ты отрицаешь действительные факты? – она продолжала выглядеть недовольной и чуточку раздраженной, когда голос слегка повеселел. То была гордость над собой.
Я выхватил смартфон из её руки и не поверил увиденному: место исчезнувшего номера Романа занимали восемь пропущенных звонков. Время первого составляло без пяти минут девять.
– Неудивительно, что ты ничего не слышал, оставив телефон в беззвучном режиме, – сообщила Лиля, заметив озадаченность во мне.
И, правда: в углу экрана смартфона я заметил соответствующий значок. Садясь за работу, я всегда либо отключал его, либо отключал звук, дабы случайный звонок или пришедшее эсэмэс не спугнули и без того редко появляющиеся мысли. На протяжении долгих вечеров проведенных за девственно-белыми листами в «Ворде», такое действие вошло в ряд обыденных вещей. Заканчивая печатать, я ВСЕГДА возвращал измененные настройки в исходное состояние. И вчерашний вечер не входил в ряд исключений.
Я же слышал мелодию, перед тем, как нажать зелёный значок ответа и услышать знакомый голос…
– Ну, чего это ты замолчал? – ехидно спросила Лиля, скрестив руки на груди. Она просто не могла произнести это иной интонацией.
Я поднял недоумевающий взгляд на неё, ставший ответом на предъявленный вопрос. Могла ли эта дура прибавить звук? Конечно, могла. Она наверняка поступила бы именно так, возжелав оказаться правой. Но ей не по силам было воссоздать восемь пропущенных звонков.
– Здесь что-то не так, – произнёс я и, повернувшись на каблуках туфель, зашагал в направлении к дому.
Может виною такое странному происшествию послужило недосыпание? Внимание ослабло и… и…
До того как подняться на крыльцо, я вновь вспомнил увиденное в «Арт». Точнее, видение само настигло меня, как рассекающий воздух брошенный бумеранг, будто решив развеять моё заблуждение. Слишком много странных вещей случилось со мной в этот день. Достаточно много, что бы понять, что я и в самом деле сошёл с ума. Я не хотел ни о чёт больше думать, ибо мысли в сию секунду обрели новую форму. Обнаружились острые грани, царапающие и режущие мозг. Чем больше думал – тем сильнее становилась боль.
Через двадцать минут я снял с себя грузную одежду, засунув её в стиральную машину, умылся, натянул пижаму и лёг в кровать, решив полностью проигнорировать Лилю. Смартфон швырнул на тумбочку, всем сердцем желая узреть растекшуюся по его экрану паутинку трещин. Жаль, но он остался невредим.