— Введите еще успокоительное! Немедленно! И еще одну нейропустышку!
Руки прижимали ее к металлической платформе, в бедро ввели наркотик. Она продолжала бороться, пока мышцы не перестали реагировать. Сдувшись, как лопнувший воздушный шарик, она обмякла на хирургической койке. Ее голова откинулась набок, и она не могла разобрать, о чем говорили вокруг. Все походило на нечленораздельный шум.
Она погрузилась в себя, в темную яму пустоты. Время от времени всплывала на поверхность, смутно осознавая присутствие в комнате еще одного человека. Крупные ладони обхватили ее лицо, поворачивая из стороны в сторону. Кончик пальца коснулся ее глазного яблока. В глубине сознания она закричала, но внешне оставалась спокойной и неподвижной.
Смесь голосов и звуком медицинской аппаратуры слилась в какофонию. Одна из медсестер закрепила на голове Камилы медицинское устройство, прикрепив ее к хирургическому столу. Трубка, покрытая чем-то скользким и странным на вкус, вошла в ее горло, просунувшись между зубами. Смазывающий гель полностью обезвоживал все, до чего дотрагивался, подавляя рвотный рефлекс. Трубка проскальзывала все глубже и глубже, пока не уперлась в ее желудок.
Прошу, дайте мне умереть. Она безмолвно молила Вселенную оборвать ее жизнь. Она не могла представить свою жизнь в качестве живой куклы. Если не может быть свободной, смерть — лучший выход. Позвольте мне умереть на этом столе. Пожалуйста.
Над ней навис сверкающий инструмент. Угрожающе острый кончик был нацелен ей в глаз, и она беззвучно закричала. Нет! Нет!
Отчаянно пытаясь вспомнить любимых людей, она начала повторять беззвучную мантру. Миско. Сара. Уилла. Снова и снова она вспоминала их имена, их лица, их голоса. Игла зонда приближалась к глазу все ближе и ближе. Камила продолжала свою мантру. Миско. Сара. Уилла. Я люблю вас. Люблю вас. Люблю.
Среди смеси звуков, которые с трудом воспринимал ее мозг, Камила заметила странный, нарастающий стук. Кончик металлического зонда, который был так близок к тому, чтобы проткнуть ее глаз, перестал двигаться. Свет в комнате замерцал, а затем и вовсе погас. Все погрузилось во тьму, стук превратился в шипение. Камила смогла различить в этой какофонии нотки паники и страха.
Что-то произошло. Внезапно. Без предупреждения.
Взрыв? Бах. Поток чего-то сладко пахнущего. Шипение газа из прорвавшейся трубы.
Разразился хаос.
Острый металлический зонд начал опускаться прямо к лицу. Доктор, державший его, застыл на месте. Камила не могла пошевелиться, не могла вздрогнуть. Она даже не могла вскрикнуть от боли, когда острое острие пронзило место рядом с ее глазом. С силой навалившегося на него доктора зонд пробил кость и вонзился в нос, наклонившись в бок, когда порезал мышцу.
Перед глазами появилась кровь. Она не могла моргнуть или стереть ее. Неужели это все? Ей сделали лоботомию?
Вокруг нее и над ней появились люди в масках. Она едва могла разглядеть их сквозь кровь. Рука в перчатке прикрыла ее неповрежденный глаз, чтобы уменьшить вероятность того, что поврежденный глаз будет следить. Капельницу из руки вытащили. Извлекли трубку из горла. Устройство, которое блокировало ее рот, удалили. В предплечье сделали пару инъекций.
Через несколько секунд ее затуманенный мозг начал проясняться. Она начала распознавать звуки, понимать, о чем говорят вокруг. В операционной раздавались модулированные голоса.
— У нее зонд в голове? Задеты ли важные участки?
— Неизвестно. Оборудование для проведения внутренних операций повреждено. Возможно, тогда, когда мы отключили питание.
— Закрепите зонд. Закройте оба глаза. Приготовьтесь к эвакуации.
— Свяжитесь с медиками. Пусть готовятся к экстренному хирургическому вмешательству.
Камила не могла видеть, потому что глаза были заклеены лентой, оставалось только не двигаться. Мозг все еще был заторможен, мысли путались. Измученная болью, теряющая сознание от истощения, она не сопротивлялась, когда на ее нос и рот надели маску. В легкие ворвался чистый воздух, оцепенение стало проходить. Сильные руки подняли ее и переложили с хирургического стола на что-то мягкое, похожее на гамак. Носилки?
На стол опустили что-то тяжелое, по звукам занявшее ее место. Она даже думать не хотела о том, что это было — или кто. Пока ее несли на носилках, она старалась не заснуть. Укачиваемая движениями спасателей, позволяла вспышкам боли работать на нее. Агония от тряски тела давала толчки, необходимые для сохранения сознания. Спасатели двигались быстрее, бежали, а не трусили. Камила почувствовала тошноту и сбилась с ритма.