Всё ценное, что тут было, повывезли, конечно, и остались только пустые постройки да всякий никому не нужный хлам и лом. И лазят сюда не для того, чтобы спереть что-то, а спуститься в пещеры. Кому-то истории бандитских кладов мозги коптят, а в основном, конечно, ищет народ сброшенные драконьи шкуры. Ну, вы знаете: драконы как минимум три раза за жизнь меняют кожу, и делают они это в пещерах, поскольку беспомощны в такое время, кто хочешь подходи и ешь… Три хода, которые вели от города туда, к внешним пещерам, я нашёл в своё время и обвалил пороховыми фугасами, хотя кто знает, не остался ли четвёртый или там пятый. Пещеры эти… ну, в них бродить можно долго. Вода есть, еда есть. Хоть всю жизнь броди. Правда, тебя тоже могут схарчить, не без того – но тут надо, чтоб совсем уж не повезло…
Всё это, понятно, лишнее доказательство того, что жизнь в конечном итоге стремится к справедливости. Ешь ты – едят тебя. И так во всём.
5
Я выстроил ребятишек полукругом и начал было объяснять им, как играем и что должны получить в конце игры, – и тут моё внимание привлекло странное поведение Подколодных. Они слишком уж внимательно меня слушали, глазами ели – а с чего бы им такое рвение проявлять, как раз с ними-то похожим тренингом я занимался совсем недавно, неделю назад. Старательно глядя мимо них, я проследил, куда они косят глазом. Это был большой инструментальный сарай из волнистого пластика весёленькой жёлтой расцветочки, местами облезшего до стеклоосновы, местами проломленного насквозь. Из-под закрытых ворот выходили рельсы и, извиваясь, тянулись к обрыву.
– Волками назначаются… – я страшными глазами обвёл ребятишек, как будто бы делая выбор только сейчас, экспромтом, хотя давно уже наметил, кто будет «волками»; это был маленький спектакль, я нарочито переигрывал, а они понимали. – Мэй Линь, встань сюда… Кароль… Гранит… Герман… Руслан… ну и Ван Ту для комплекта. Остальным… считаю до ста! Время пошло.
Остальные – которые «не волки» – метнулись к эллингу.
– Ладно, – сказал я «волкам», – Гранит, ты считай пока, не торопись, а я отойду на минутку.
И – направился к сараю.
Подколодные издали неслышимый миру вопль.
6
Да, чтоб было ясно: Подколодные – это не фамилия, это сущность. Они не братья и вообще не родственники, но это и не важно – ибо, как сказал один древний, нет уз святее товарищества. Любой из них позволит содрать с себя шкуру, но не выдаст своих. Запретов для них не существует – вернее, каждый запрет они должны проверить на зуб. Я точно знаю, что месяц назад Руслан и Герман прыгали с обрыва с самодельным парашютом, а Ван не прыгал только потому, что у него тогда ещё не до конца срослась нога. Родителей ни у кого из них нет, но живут парни не в приёмных семьях, а практически самостоятельно, доказав на форуме, что могут и имеют право. Впрочем, у Вана есть дед и бабка, а у Германа – две тётки; все они фермеры. Да и сами парни содержат маленькую велосипедную мастерскую…
И вот эти бесстрашные издали вопль. А я уже торопился, я нёсся вскачь большими шагами, и сам почти поверил, что мне отчаянно приспичило. Вогнав при этом ребятишек в ступор, ведь не орать же им: «Учитель, не ходите туда, пописайте прямо тут, мы отвернёмся!..»
Я даже не стал соваться в ворота, понимая, что они заперты, как заперта и маленькая калитка в левой створке ворот, а сразу увидел протоптанную тропинку, ведущую к углу сарая и скрывающуюся прямо в стене. Пластиковый лист там был просто прислонён к дыре, и я проскользнул внутрь, одновременно запуская форсированное сумеречное зрение.
При форсированном зрении цвета становятся совсем дикими – этакий грозовой спектр, от грязно-фиолетового до тёмно-гранатового. То есть очень тревожными, грозными, опасными. Я несколько лет мучился, пока привык…
Но зато всё прекрасно видно.
Большая часть сарая была загромождена стандартными бочками из-под гранулированного люксового мембранита, двухметровой высоты цилиндрами с крышками на болтах; братья Титовы лелеяли амбициозные планы. Впрочем, один-то большой корабль они здесь успели сделать – для паромных линий, и он до сих пор бегает где-то между Ньёрдбургом, Синьяном и Нёрвасундом. Жалко, что Титовых в Дальнем постигла такая неудача…
А в дальнем конце сарая, укрытое чёрной плёнкой, стояло нечто. И я сквозь плёнку, подходя всё ближе, начал угадывать, что именно это было.
А потом заглянул под край. И – стянул занавес.