Вокруг засмеялись:
— Сама не попадись…
Борька правил посреди протоки. Уреза[5] в темноте не было видно, вода, без морщинки, без складочки, стояла в берегах, как черное зеркало, береговые сосны незаметно переходили в свое отражение, тянулись к отраженным звездам, а временами казалось вдруг, что воды и вовсе нет, бездонный провал, и лодка плывет, невесомо покачиваясь, в межзвездном пространстве.
— Как здорово… — сказала Алена. Она опустила пальцы в воду. — Сверху звезды, снизу звезды… И этой красоты я тоже могла никогда в жизни не увидеть?..
— В Москве такого нет? — сказал Степан, подмигивая Борьке.
— Ой, звезда падает, смотрите! — крикнула Алена, указывая вниз, в воду. — Загадывайте желание, скорее!
— А может, это НЛО на посадку пошел? — сказал Степан.
— Чего? — не понял Борька.
— НЛО. Не слыхал, что ли?
— Не. Аны у нас летают, Илы. Ту садятся.
Степан захохотал.
— Ну ты даешь, Абориген! Аны, Ту!.. НЛО — неопознанный летающий объект.
— А чо это? — виновато спросил Борька.
— Космические корабли другой цивилизации. Ну как бы тебе попроще… Марсиане! Мичман один говорил — он на камчатском рейсе из отпуска возвращался, так за ними через всю Сибирь летающая тарелка шла… А может, сейчас какие-нибудь трехглазые, с антенной во лбу, кружат вон там и за нами следят. На Алену вот любуются.
— Ты чо! — Борька задрал голову и стал оглядывать ночное небо.
— Очень может быть. Теория есть на Западе: почему мы до сих пор разум во Вселенной не обнаружили — потому что мы у них вроде заповедника, цивилизация в чистом виде. Наблюдают за нами, как мы развиваемся. Диссертации про нас пишут… А иногда людей крадут для контакта. Вот пойдешь однажды в лес, а там на поляне — тарелка. Тут трехглазые тебя за руки, за ноги — и на Марс. Как представителя земной цивилизации. Будешь на Марсе лекции про нас читать…
— Ты можешь хоть немного помолчать? — досадливо спросила Алена. — Просто молчать и смотреть!
— Вот невидаль! — буркнул Степан.
Впереди перечеркнула небо тетива с берестяными поплавками. Борька заглушил движок, протянул Степану весло.
— Ты табань помаленьку, чтоб бортом не развернуло. — Он перелез через ветровой щиток на бак и стал выбирать сеть.
Лодку медленно сносило течением. Борька хотел уже крикнуть Степану, чтоб не спал, но лодка вдруг резко качнулась.
— А руки мы уберем и положим на место, — тихо сказала Алена. — Вот так. Молодец… И не будем снова ссориться.
— Лен… — так же тихо сказал Степан.
— Все, Степа, все.
— Ну поговорить хотя бы можно по-человечески?
— Сто раз уже говорили. Все кончилось, Степа. Понимаешь? Было — и кончилось… Можешь считать меня дрянью, если тебе так легче жить.
— Мне… Плохо без тебя, Лен… — треснувшим голосом сказал Степан.
— Я люблю его, Степа… — устало ответила Алена.
Борька боялся обернуться, стоял на коленях на баке, чувствуя, как жар заливает лицо.
— За идейную стойкость и за внутренний мир! Полюбил комсомолку молодой командир! — вдруг проорал на всю реку Степан.
— Вот только этого не надо, — досадливо сказала Алена…
Обратно шли молча. Степан угрюмо курил. Алена зябко куталась в штормовку. Борька беспомощно переводил глаза с одного на другую.
— Можно, я поведу немножко? — спросила Алена.
— Ага, садись, — Борька уступил ей сиденье и руль. — Левее чуть возьми, там прижимник сильный.
— Что?
— Течение к берегу жмет. Чуешь, сносит… А здесь вправо. Видишь, вода играт, значит, дно близко, а там чилим? — он на глубине растет…
Перед самым носом лодки возник из воды черный сук карчи. Борька автоматически схватил румпель поверх Алениной ладони, выправил. И тут же отдернул руку, будто обжегшись. Алена улыбнулась в темноте.
Степан увидел приклад бельгийки под брезентом, вытащил, переломил стволы.
— А патроны есть? Или так, для мебели?
Борька достал из кармана патрон. Степан зарядил, встал в лодке, огляделся. Над черной стеной тайги медленно поднялась птица. Он вскинул ружье, прицелился и выстрелил. Подранок громко, почти по-человечески вскрикнул, заплескал по воде где-то у берега.
— Зачем? — крикнула Алена.
— Что, жалко? Птичку жалко?
— Живая же, — сказал Борька.
— Сам не стрелял, что ли?
— Так я чтоб съесть. Чо зря бить-то!?
На берегу около спящего лагеря стоял командир. Он внимательно посмотрел на Борьку и на Степана, подождал, пока Алена подойдет к нему.
— Думать надо! — резко сказал он. — Хотя бы иногда!