Узкий гористый участок — маячный мыс — миновала за считанные секунды, и начались обширные песчаные пляжи, заросли кустарников и группы деревьев, создающие впечатление уединённости и незатронутости. Наверное, потому, что приливы проникают глубоко на низменные берега и стирают следы присутствия людей. А вообще-то отсюда сверху видно, что это северная материковая оконечность широкой и длинной косы, прикрывающей другой узкий и мелководный залив, на берегу которого расположена цель её перелёта — посёлок рыбаков. Заложила плавную дугу, удаляясь вглубь суши, и угадала точнёхонько к рядку стандартных «колониальных» домиков. Вот так — двадцать минут любования красотами, и она уже на месте. Сообщила в диспетчерскую, что благополучно приземлилась и попрощалась.
Она тут не в первый раз. Вот и Рустамка вышла помочь подруге разоблачиться. Ветер, дующий от океана, перекатившись через низменный горбик косы, чувствуется отчётливо. А особенно хорошо ощущает его просторный купол, который приходится «гасить» подтягивая к себе нижние стропы. Так что помощь в укрощении параплана лишней не будет.
В четыре руки девушки быстро всё поотстёгивали, свернули и уложили купол в ранец. Гостья сняла шлем и нахлобучила на голову свою новую шляпку с фатой. Помощница села, где стояла и покатилась от смеха.
— Ой, Деллка, вот умеешь ты насмешить, не, ну это же надо — такое придумать! И такое, — она показала глазами на надетые на ступни перчатки и завалилась набок, подёргиваясь от хохота.
Рустамка — полная противоположность своей подруги. Рослая, статная, широкоплечая и грудью представительная. Носит она всегда или платья, подчеркивающие её завидную фигуру, или юбки с блузами, тоже выставляющие на обозрение несомненные достоинства крепкого сильного тела. При этом она хохотушка и вообще крайне редко способна сохранять молчание.
Дело к вечеру. Население посёлка потихоньку завершает дневные дела и переходит в состояние вечернего умиротворения. Ужинают неторопливо с разговорами. Кувшин кукурузной самогонки горделиво отпотевает в центре стола — кто желает, наливает себе, сколько пожелает. Делла раньше пробовала — добротный продукт, намного лучше тех произведений из всяких технических жидкостей, что в ходу в городских кабаках. Но сегодня настроения бражничать ни у кого нет, даже Климент — глава рода — ни глоточка не сделал. Тема разговора уж очень интересная. На космодром, что расположен отсюда за низкими прибрежными холмами, начали привозить с Земли полные рейсовики сопляков-школьников и грузить их на корабли, да отправлять в район ГОКа. Это сперва на юг, огибая материк, а потом в залив Тылка, и уже оттуда вверх по реке Белой получается, считай, от двери до двери без пересадок. То есть сразу от космодромной пристани, что в их же заливе чуток ближе к выходу в море.
По всему получается, что за освоение «Прерии» власти принялись всерьёз, раз начали населять её с такой скоростью. К тому же, основная масса новых работников — сироты. Вот вроде как и получается, что из метрополии вывозят лишних людей в аккурат туда, где их не хватает. Не хватает для чего? Не верит Климент в наличие здесь богатых месторождений — он с детства рабочим при экспедициях, где только не побывал. Учёные с Земли, которым со своими товарищами обеспечивал удобства, из результатов своих изысканий секрета никогда не делали, полученные данные обсуждали между собой, споря до ссор. И местные ребятишки слушали их с великим вниманием. Ну, никак не выходит, чтобы хоть что-то, подходящее для крупной промышленной разработки, тут отыскалось. Вот небольшим старательским артелям в этих местах раздолье, так для их комплектации и местных жителей с избытком хватает. Атаманы-то не всякого примут в небольшой спаянный общими трудностями коллектив.
На шее у Деллы висят на шнурочке два брусочка. Маленькие, за щекой можно спрятать. Собственно, ради них она сюда и прибыла. Это аккумуляторы, которые здесь будут кстати. Древние литий-ионники, на которых тут почти всё работает, да рассыпающиеся от ветхости всеядные дизельки, оставшиеся в этих краях с незапамятных времён, от этого, конечно, долго ещё деваться некуда. Новьё из метрополии идёт широким потоком по каким-то ужасно важным программам и в руки местных жителей попадёт позднее, когда снабженцы отработают конкретику в схемах его воровства и сбыта. А пока как-то надо жить.
Вот, скажем, рыбаки здешние ловят только деликатесные сорта рыбы и продают её помаленьку в рестораны Ново-Плесецка. То есть — соблюдается видимость наличия легального дохода. Основной же промысел рыбы ведут сейнеры и траулеры, принадлежащие кому-то из жителей Белого Города. Неважно даже имя формального хозяина, потому что на самом деле это Хард, который как-то умудряется тут многое контролировать. Так вот, его современные отлично оборудованные суда и привозят в своих морозильниках основную часть того, что идёт на столы населения. И тягаться с ним, вступая в конкуренцию, никто не собирается — в этой зоне сферы влияния давно уже поделены.