Щелчок.
Пузыри.
Всплеск.
Из кромешной черноты, поводя жирными губами, на меня ринулась огромная рыба, повернула у самого лица и тут же исчезла. Сверкая отраженным светом, на дно опускались несколько золотых пластинок чешуи.
Щелчок.
Я очнулся, проснулся, пришел в себя — не знаю, как объяснить — когда почувствовал кожей солнечный свет. Кафе благополучно пережило аншлаг, дебош и половецкие пляски. Было тихо. Абсолютно пустые столики блестели отполированными поверхностями. Сквозь шторы пробивался городской шум. Болела шея. «Это что, теперь всегда так будет»? — подумал я, поморщился и помял себе, как мог, загривок. Легче не стало. Машинально ощупав себя руками, я наткнулся на кобуру сотового телефона. Вытащил его, посмотрел на экран, нажал на «входящие». Последний был от жены.
Я задумался. Какая-то искра то ли понимания, то ли предчувствия, то ли тень вздоха. Вот какая разница, что со мной произошло? Ты мыслишь, следовательно — существуешь. А существование означает как минимум движение. А движение всегда имеет направление, даже если оно по кругу. Я ведь не зря здесь. Не просто так. Не ради забавы. А ради чего? Искра вспыхнула и погасла, но за секунду до темноты я уже сделал ответный звонок.
— Ты скотина! — немедленно заорала в трубку Виктория.
— Это почему еще? — искренне удивился я.
— Потому что ипотечный кредит еще два года выплачивать! Ты о нас подумал? Расплатился бы — и подыхай на здоровье, кто тебе мешает, в конце концов! Урод! Где я теперь такие деньги возьму? Еще и тебя хоронить — небось знаешь, сколько это стоит.
— А что, компания не поможет?
— Они жрать помогут и речи говорить. Босс твой, животное, уже прислал с шофером двадцать пять тысяч рублей.
— Ну, вот, чего орать-то?
— Это на гроб только хватит! Да и то… Ты же топ-менеджер почти был, тебя сейчас неприлично дешево закапывать. Зачем ты заснул за рулем, скотина?
— А сколько надо, чтобы прилично? — ни к селу, ни к городу спросил я.
— Штук двести, хотя бы…
— Ну, извини! — сказал я, действительно чувствуя себя виноватым.
— Извини его… Не, ну урод, а! Ты же все, все испортил. Женский клуб придется бросить, дом продать, ипотеку как-то вернуть, я не знаю, что делать. Мне замуж теперь надо думать за кого. Приличных нет, сам знаешь, одни неудачники. Да какой «неудачники», это идиоты какие-то! Хорошие-то мужики пристроены, они же нужны. А которые не нужны, те на сайтах знакомств из себя невесть что лепят и дурам мозги компостируют. Что мне делать, скажи? Машина моя через месяц в салон придет, комплектация как я хотела, мне ее выкупить не на что!!!
Последние слова она проорала так, что стало больно в ухе. Я поморщился и переложил телефон в другую руку:
— Слушай, можно тебя спросить… не вовремя, но я не знаю, сколько у меня этого времени, честно. Ты меня любила когда-нибудь?
На том конце Вика зло задышала и явно задумалась. Так длилось секунд пятнадцать, потом она резко выдохнула и сказала:
— Черт, вот обязательно тебе всякую херню спрашивать… Любила… Нет, дорогой мой, не любила! Нравился, да, сильно нравился, даже думала, что втрескалась! А любить не получилось. Но ведь хорошо же было, прилично, разве тебе есть на что жаловаться?
— А кончала ты со мной по-настоящему? — усмехнулся я, — только честно!