Ветерок колыхал пожухлые торчки бурьянов, сгибал полевые цветки, пестрыми вкраплениями втиснутые посреди поля. Солнце отогревало степь до самых корней.
Мир без людей. Ни женщин, ни мужчин. И нет постоянной борьбы между ними. Передо мной природа, оставленная без нужды быть использованной.
– Ты чего там? – раздался сзади голос Иены. – Дугу пускаешь?
– Ничего я не пускаю. Просто смотрю.
– Свари мне раков, потом смотри до посинения, – раздраженно ответила.
Вздохнув, я начал готовку. И смею признаться – раки получились изумительные. Выкормленные на драгоценном коктейле, с нежным мяском, очень вовремя разнообразили наш рацион. От чумового шлака мой живот уже мурчал, как дряхлый кот.
О том, что я мастурбировал на раков по несколько раз на день, Иену решил не посвящать.
***
Когда я начал описывать события тетради со сталактитом, разразилась гроза. Порывы шквального ветра врывались в торговый зал, разгуливая, сметали пачки со шлаком, завывали в дверную щель.
От неожиданно громких ударов в стену я подскочил. Иена закуталась в одеяло, лишь торчал смятый дикобраз, а под ним огромные, как у лемура, глазища.
– Мне страшно. Побудь со мной.
Я сел рядом. В тишине послушали завывания ветра. От каждого громового залпа Иена подскакивала, а у меня внутри все холодело.
– Расскажи мне что-нибудь, – попросила жалостливо, – отвлеки от этого ужаса.
– Например?
– О себе расскажи.
– Ты и так обо мне все знаешь.
– Нет, не все, – выразительно замолчала. С намеком, что мне нужно на нее взглянуть. Взглянул – ее глаза блестели. И мелко-мелко сощурились. – Расскажи, почему ты здесь? Или почему – мы здесь?
– Тяжело объяснить.
– А ты потрудись.
– Ощущение, что во мне что-то сломалось.
– Сломалось? Это из-за моих слов?
– Все в куче. Твои слова, увиденное, назревшее. Я вдруг с небывалой ясностью почувствовал, что слишком слаб, чтобы справиться со своими обязанностями.
– Твоей единственной обязанностью было наполнять пробирки спермой.
– Это внешняя часть. Но если копнуть глубже, то есть еще много чего. Понимание того, что ты единственный мужчина – страшный груз. Он давит, обязывает, сковывает. Мне кажется, я просто испугался того, что не справлюсь.
– И потому решил подавить встречных девушек?
– А почему бы и нет! – вспылил озлоблено. – Я был страшно напуган, растерян. Не в себе. Будто зверь, загнанный в угол.
Иена молчала. Долго сдерживала слезы. Но вскоре ее прорвало.
– Извини меня. Извини за те гадости, что наговорила. Я чувствую свою вину за случившееся.
– Ничего, – примирительно сказал, – все хорошо.
– Хорошо? – изумилась. – По-твоему, сейчас все хорошо? А что дальше – ты вообще задумывался?
***
Да, задумывался.
Особенно в периоды угнетенного настроения, вот как сейчас, я и вправду думаю о том – а что же дальше.
Перспектива превратиться в ледышку или снежного человека меня не прельщает. Даже если я решу здесь остаться и как-то пережить наступление внешних холодов, то что делать с Иеной. Пусть сейчас она терпит, ей это в новинку, некая экзотика и приключения. Но рано или поздно она устанет, ей надоест.
Единственный выход – напоить ее до глубокой отключки и вывезти ночью к широкой дорожной развилке, как можно подальше от этих мест. И надеяться, что меня не найдут.
Не замуровывать же ее, в конце концов.
***
Гроза долго не прекращалась. Иена прижалась ко мне, содрогаясь от каждого грохота. Собравшись с духом, я обнял ее.
– О чем ты думаешь? – спросила тихо.
– О том, какой я сейчас защитник.
– Да, радует, что ты рядом. Я очень грома боюсь.
– Скоро пройдет.
– А почему ты выделил именно меня? – неожиданно спросила и подняла лицо.
– Считаешь себя недостойной? – хмыкнул, пробуя увильнуть.
– Не в том дело, какой я себя считаю. Я хочу узнать твою точку зрения. Ведь есть девушки умнее, есть красивее. К тому же я отшивала тебя как могла.
– Тактика дала неожиданные результаты.
Иена криво усмехнулась.
– Ну, с другой стороны, ни одна женщина не может похвастаться такой тесной связью с мужчиной, как я.
– К тому же без секса.
– Приехали, – отпихнула меня с явной досадой. – Вот никак не можешь думать о другом.
– Могу. Но редко.
– Чем он тебе так запал? – уставилась непонимающе. – У меня совершенно душа не лежит к сексу. Что в нем хорошего-то? Устанешь как собака, взмокнешь весь, да еще и перемажешься. А когда все уже кончено, бегом закидываешь верх таз, как остолоп, и ничегошеньки делать нельзя. Мне почему-то всякий раз кажется, что это смешное и нелепое занятие.