Петру присовокупленные мною ж в Ингерманландиы в Копорском уезде мызу Елицы с принадлежащими ко оной мызе деревнями;
Иосифу в Ингерманландии в Копорском уезде мызу Руново с деревнями, что в них состоит мужеска и женска пола душ;
Исааку в той же Ингерманландии в Копорском же уезде мызу Тайцу со всеми принадлежащими к ней деревнями, что в них состоит мужска и женска полу душ, да сверьх того Петру, Оси-фу, Исааку деньгами в награждение по пяти тысячь рублей. Дочери моей девице Софье даю из движимого имущества пять тысяч рублей, до недвижимого ж ничего ей дела нет, а вдовствующей дочери моей Елизавете Пушкиной и замужней дочери ж моей Анне Нееловой до движимого и недвижимого моего имения совсем дела нет. Понеже они от меня выданы в замужество с довольным вознаграждением.
Сверьх того завещеваю:
первое, что я еще в смежность к тем недвижимым имениям при жизни своей присовокуплю, то по смерти оставляю во владение старшему моему сыну Ивану, а по нем навсегда неразделимым ни в какие части;
второе, всем движимым и недвижимым по смерти моей имением владеть и доходами пользоваться супруге моей Крестине Матвеевой дочери, доколе она здравствовать будет беспрепятственно, не отделяя себе однако ж ни единые души в седьмую часть, и при ее жизни детям моим во владение натачиваемого не вступать. Когда же по власти Всевышнего и она отыдет от сего света, тогда уж детям моим во владение вышепредписанного вступать, равномерно и движимое имение, какое выше означенного, тако ж и дворовых людей на лицо по смерти обоих нас останется, всио то разделить сыновьям нашим между собою полюбно. Итак далее, доставаясь всегда и по них, ежели они будут иметь сыновей, старшим сыновьям их владельца, если ж сыновей у них не останется, а останется из них хоть один брат, то наследовать всеми теми недвижимыми имениями брату их родному, поступая по наследственной линии по порядку старшинства, дабы означенные недвижимые имения никогда не выходили из роду Ганнибалов и не разделялись другим ни братьям, ни сестрам, ни дочерям, в приданые их недвижимого имения в женский род не давать, которым помянутые имения, по основанию сего положения, доставаться должны и детям их старшим вечно, дабы никто, у кого ж имения во владении будут, не имел отнюдь власти, не только всех их, но ничего, ни малейшего из них, ни продать, ни заложить, ниже укреплять в какие-либо кому крепости или вексели, а потому оные недействительны да будут.
И чтоб все оное так было ненарушимо ни от кого и состояло в своей силе по сему моему завещанию, в том подтверждаю и подписуюсь моею рукою при отце моем духовном состоящей в Копорском уезде в мызе моей Суйде церкви Воскресения Христова иерее Сергие Романове. Учинена в помянутой мызе июля 13 дня 1776 года.
Сию духовную писал камер конторы Лифляндских, Эстляндских и Финляндских дел канцелярист Савва Челпанов.
К сей духовной генерал-аншеф и кавалер Аврам Петров сын Ганнибал руку приложил,
к сей духовной отец его духовный Сергий Романов руку приложил,
к сей духовной статский советник Иван Николаев сын фон Бауман руку приложил,
и свидетелем был у сей духовной надворный советник барон Александр Петров сын фон Воберзер, свидетелем был и руку приложил,
у сей духовной коллежский ассесор Каспер Юрьев сын Тироль свидетель был и руку приложил.
Сия духовная передана в контору Юстиц-Коллегию 15 июля 1776 года{222}.
Это завещание примечательно для понимания характера Абрама Ганнибала. Патриарх остался верен кодексу о наследовании, который был установлен в 1714 году Петром I, но отменен в 1731 году. Кодекс этот имел цель предотвратить дробление земель и потому не оставлял за женщинами никаких наследных прав. Ганнибал, однако, не задумываясь нарушал как Петров, так и действующий кодекс, когда речь шла о любимой Крестине, с которой он прожил к тому времени сорок четыре года. Авторы, знакомые с этим бесценным документом, отмечали, что «удивительная нежность сквозит в словах о Христине Матвеевне»{223}. 1776 год стал юбилеем для обоих супругов: сорок лет тому назад в Николаевской ревельской церкви скрепили они свои судьбы пред Богом и людьми.