Вероятнее всего, он родился в княжеском дворце. Нам известно, как выглядел этот дворец, его описание принадлежит Г. Барту, посетившему Логон в 1852 году: «Этот очень просторный дворец состоит из множества «крыльев», обрамляющих маленькие квадратные дворики, а на верхнем этаже расположены обширные апартаменты. Единственной частью его, не соответствовавшей великолепию остального здания, была лестничная клетка, довольно темная и неудобная. Мои собственные апартаменты были не менее тридцати пяти футов в длину и пятнадцать в ширину и соответственной высоты: в них проникало достаточно света из двух полукруглых окон, в которых, конечно же, не было стекол, но которые можно было закрыть с помощью тростниковых ставен. Потолок был двускатной формы и — поистине замечательное явление в подобных странах — выложен соломенными циновками.
Не только покои мои были великолепны, но и обращались со мной также крайне гостеприимно, ибо, едва я успел разложить вещи, как мне была подана чашка великолепного пудинга»[189].
Г. Барт привык к суровой жизни путешественника, скудной пище, полнейшему отсутствию комфорта, после длительного перехода, изобиловавшего лишениями и опасениями встречи с воинственным племенем, он радовался логонским яствам и сну не на природе, где того и гляди превратишься в добычу хищника.
Описание Барта можно сравнить с более поздним наблюдением, сделанным в 1999 году И. В. Даниловым (отрывок из его дневниковой записи):
«Затем правитель Логон-Бирни показал свои владения. Одноэтажные дома из глины и тростника выстроились в узкие немощеные улицы, разбегаясь от дворца к городским стенам. Они заросли мелким кустарником, а высотой оказались не более двух метров. Здесь я вспомнил описание, сделанное в середине прошлого века путешественником Бартом. Тогда это фортификационное сооружение выглядело внушительнее — высотой около шести метров. Леденящая кровь подробность: при закладке в стену живьем замуровали одного из детей правителя города. Считалось, что это сделает крепость неприступной. На площади перед дворцом современное одноэтажное здание префектуры — пожалуй, единственный объект, подтверждающий реальность происходящего. Прогулка по городу закончилась на холме, месте основания первого дома города. Здесь мы с султаном в знак дружбы между нами пожали руки.
Затем султан провел нас по самому дому. Перед поездкой я изучал план дворца по работе французского ученого Ж. П. Лебефа, и все же я запутался в лабиринте коридоров и комнат. Нам была оказана высокая честь: султан впустил нас в святая святых своего племени. Эта комната дворца внешне мало отличается от других: земляной пол и глиняные стены, нет крыши. Но заходить в нее никому нельзя. Не зная этого, я сходу перешагнул порог, но султан вежливыми жестами попросил меня вернуться. Это сокровенное помещение — вунэ мсанэ — на месте, где был до этого термитник. По традиции здесь султан проводил сорок дней и ночей с новой женой, чтобы исполнить свою важнейшую оплодотворяющую роль.
Рядом со спальным помещением — комната коня султана. В темном помещении я едва не наступил в лошадиные экскременты.
На верхней террасе дворца султан показал мне фамильный герб. Геометрические фигуры, сгруппированные по какой-то неизвестной мне схеме, символизировали лошадь и всадника с копьем. Возможно, в одной из комнат дворца в 1696 году родился будущий прадед А. С. Пушкина.
Экскурсию закончили в приемном зале дворца. В помещении светло и уютно. Пол застлан коврами, по всему периметру мягкая кожаная мебель, на белых оштукатуренных стенах семейные фотографии в рамках. В центре — большой стол, заставленный экзотическими яствами. С трепетом придворные смотрели, как мы с султаном совершали обход, наполняя тарелки. Я попробовал все. При этом из головы не выходило наставление сотрудников нашего посольства: «Ваш организм не адаптирован к местной пище, и здесь другие санитарные нормы, поэтому без ущерба для здоровья можно есть только обработанные на огне продукты». А как отказать султану африканского племени? К тому же мне и самому хотелось вкусить частичку настоящей Африки. Из всех блюд я выделю два: полутораметровую рыбу с родным названием «капитан» и соус из травы лагум. Если первое восхищало масштабом и вкусом, то второе содержало намек на историю этой земли. Ведь именно это растение, по мнению старейшин племени, дало название местности, затем реке, а потом городу и султанату.
После обеда из зала были убраны столы, присутствующие сели прямо на пол вокруг нас, и состоялась долгожданная беседа. Подключились несколько человек, в том числе главный имам Логона и историк. Но вопросов у меня оказалось больше, чем ответов на них: все-таки интересующее нас событие скрыто покровом трехсот лет.
На прощание султан передал мне сказочные подарки: щит воина племени, модель рыбацкой лодки, ларец с землей Логона и предметы материальной культуры племени.
В посольство приехали к 8 часам вечера»[190].
Мы знаем, что юного Ганнибала увезли из Логона в Турцию. Роткирх сообщает, что он был сыном одной из младших жен миарре Бруа, не располагавшей серьезным влиянием на мужа и его ближайшее окружение. Возможно, мать будущего прадеда А. С. Пушкина принадлежала к малочисленному племени (клану), и ее дети не могли рассчитывать на его защиту, а отца мало интересовала судьба сына, не имевшего никаких шансов унаследовать власть. Возможно, мальчишку Абрама почему-либо забрали в качестве заложника или в счет погашения долга правителю соседней державы Борно, возможно, он оказался добычей дерзкого набега работорговцев. Роткирх описал этот сюжет и назвал его похищением, так почетнее. Нам не дано узнать подробности — документов не существовало. Если сына миарре похитили во время набега, то среди бела дня на глазах у жителей. Как же так? Предоставим слово И. В. Данилову:
«На вопрос о том, как же могли похитить сына султана, миарре (так называют султана на языке котоко) Логона-Бирни, Махамат Баха Маруф сказал, что, поскольку мальчик не был старшим сыном правителя, он беспрепятственно мог выйти без охраны (она ему не полагалась) за городские стены к реке, а там стать легкой добычей случайно проплывавших или подкарауливавших его похитителей. Последний случай похищения сына султана Логона произошел в 1914 году. Мальчик оказался наследным принцем Маруфом Юсуфом, будущим миарре Юсуфом II, и его выкупили. Впоследствии он правил Логоном в 1940—65 годах»[191].
Одновременно с Ганнибалом из города исчез его старший брат, они не были единоутробными, в «Немецкой биографии» о нем нет ни слова, ниже мы приведем документы, отчасти подтверждающие его существование. То обстоятельство, что чужие люди захватили одновременно двух сыновей миарре, является веским аргументом в пользу того, что мальчиков взяли в залог или в счет погашения долга, но могло иметь место и похищение.
Как средство поставки рабов похищение и заложничество вплоть до середины XIX века имело в Африке широкое распространение. Многоступенчатая, годами отработанная система похищения, транспортировки, посредничества, перепродажи давала колоссальный барыш. Возникло выгодное ремесло со своими приемами и оснасткой. Главный поток рабов для европейских государств шел через Османскую империю, поэтому похищали людей из немусульманских племен. По утверждению Г. Барта, ислам в Логоне восторжествовал лишь в конце XVIII века[192].
Историк Каке пишет: «После знаменитой победы марокканцев над войсками империи Сонгай (западный Судан) при Тондиби победители привели домой 40 верблюдов груженных золотым песком, и 1200 пленных. Один из пленников, Ахмед Баба, знаменитый юрист, ставший впоследствии советником в Томбукту, именем ислама воззвал к султану и был вознагражден — султан освободил его.
192
См.: Пригорицкая Ю. В. Султанат Логон // Данилов И. В. Прадед Пушкина Ганнибал. С. 65.