После блистательной Нарвской баталии Петр 119 декабря 1704 года победителем въехал в Москву. А. С. Пушкин писал:
«14 декабря (ошибка в дате. — Ф. Л.) имел он торжественный выезд в Москву — было 7 триумфальных ворот (из коих одни сооружены Меншиковым, пожалованным тогда в генерал-поручики). Ведены генерал-майор Горн и 159 офицеров, несено 40 знамен и 14 морских флагов, везено 80 пушек. При одних воротах митрополит Стефан Яворский говорил речь, при других — ректор Заиконо-спасской Академии с учителями и учениками. Знатнейшие люди всех сословий поздравляли государя. Народ смотрел с изумлением и любопытством на пленных шведов, на их оружие, влекомое с презрением, на торжествующих своих соотечественников и начал мириться с нововведениями.
Тогда же изданы географические карты, в коих Петр предозначил будущие границы России»[224].
Упоминание о Заиконоспасской Академии нуждается в комментарии. При Заиконоспасском монастыре (Спас на
Никольском кресте, что за Иконным рядом) отец царя Михаила патриарх Филарет учредил в 1619 году школу для подьячих Приказа тайных дел, в 1682 году на ее основе открыли Славяно-латинское училище, преобразованное в 1687 году в Славяно-греко-латинскую академию. С 1701 года ее президентом сделался Стефан Яворский (1658–1722), митрополит Рязанский и Муромский, местоблюститель Патриаршего престола (после кончины патриарха Адриана и отмены Петром I патриаршества), публицист, выдающийся оратор. Петр 1 ценил его за глубокие знания.
Царь Петр Алексеевич, не имевший систематического образования, воспитанный думным дьяком, забулдыгой Никитой Зотовым, не получивший от отца наставлений и напутствий, обладал редкостным умом и самыми разносторонними способностями. Интуитивно постиг тайны управления державою, накапливаемые опытом, передаваемые отцом сыну от поколения к поколению. Он владел ремеслом великого государственного деятеля, признанного всеми суверенами Европы, любые знания схватывал на лету, понимал с полуслова, мгновенно анализировал и придавал чужой идее наиболее полезную ему и державе форму, иногда изменяя ее до неузнаваемости. Ньютон и Лейбниц восхищались его умом и делами. Он умел лучше полководцев готовить победоносные баталии и командовать войсками, лучше правоведов писать законы, лучше дипломатов вести переговоры, лучше инженеров проектировать фортификационные (оборонительные) сооружения, лучше зодчих чертить планы городов, лучше всех знал, что надо России, и делал это. Попечительный монарх не стыдился учиться у кого угодно, спрашивать, перенимать… Увидев полезное для себя у заморских гостей или в заграничных вояжах, он тотчас желал заполучить понравившееся. Необузданное варварство, отсутствие сдерживающих начал и политической культуры уживались в нем с европейским просвещением. Природный ум и здравый смысл сделали его великим государем.
В первое путешествие по Европе, находясь в 1698 году в Лондоне, Петр Алексеевич получил от швейцарца на русской службе адмирала Лефорта (1656–1699) письмо с просьбой «достать в Лондоне арапов»: крупнейшая колониальная держава не испытывала в них недостатка. «Быть может в угоду Лефорту, Петру действительно достали в Лондон ребенка арапа, о котором в 1699 г. Петр Апраксин доносил царю: «сего числа послал к тебе, государю, арап-чика Каптинер, который из английской земли прислан по твоему государеву указу ко мне с капитаном с Иваном фон Тарном; и русскому языку он ныне гораздо понавык; и которую имел трудную некоторую скорбь, от того, государь, за помощию Божию оздравел. А о крещении его к тебе, государю, преж всего писал, и указу твоего государева не было, и он доныне у меня не крещен»[225]. Возможно, это был первый арапчонок при дворе Петра Великого. Наверное, царь видел в нем диковину, забаву, разновидность шута. Так воспринимали арапчат и придворные, такое отношение к себе испытывал и Ганнибал. За период с 1698 года по кончину Петр I приобрел и получил в дар около десяти негритят, арапчата были и при дворах Екатерины I, Анны Иоанновны, Елизаветы Петровны, но в историю вошел лишь А. П. Ганнибал.
По приезде в Москву царь остановился в доме Ф. А. Головина, близкого ему человека, умного, образованного, крупного государственного деятеля. Увидев похищенных негритят, Петр Алексеевич пожелал взять их себе. Был ли это заблаговременно приготовленный подарок Головина или так получилось, мы не знаем, известно лишь, что глава Посольского приказа подарил их царю. Из переписки Рагузинского, Толстого, Спафария, «Расспросных речей Васильева» следует, что заказывал похищение этих двух арапчат Головин.
Чернокожие рабы известны с незапамятных времен: вспомним Египет, азиатские империи… Многие суверены европейских держав имели при себе чернокожих слуг — такова была мода. Кем считал Петр I арапчат? Экзотическими существами для забавы? Шутами, прислугой? Существует предположение, будто царь «хотел доказать, что и темнокожие арапчата к наукам и делам способнее, чем многие упрямые российские недоросли. Иначе говоря, тут была цель воспитательная: ведь негров в ту пору принято было считать дикарями, и чванство белого колонизатора не знало границ»[226].
Вряд ли царя, обремененного тяжелейшей войной, строительством новой столицы, нескончаемым каскадом реформ, прорывом в Европу, могла занимать мысль о состязании юношей со светлой и темной кожей. — Петр получил двух арапчат, старшего после крещения отправил в Преображенский полк, а младшего оставил при себе. Быстро обнаружилось, что мальчик смышленый, ловкий, работящий, услужливый, легко овладел языком, мгновенно понимает, что от него хотят. Уже через два месяца повелением царя на него истратили огромную сумму. В приходо-расходную тетрадь за 1705–1716 годы Петр I, стремившийся к порядку во всем, регулярно вписывал все денежные поступления и совершаемые траты, в одной из записей читаем следующее:
«…1705 года, 18 февраля, росписи купчины Чувашова Абраму Арапу к делу мундира и в приклад дано 15 рублей 15 алтын»[227]. Бережливый царь на сей раз не поскупился на одежду арапчонка; судя по всему, он быстро привязался к маленькому Абраму и полюбил его, привязанность эта сохранилась до конца дней Петра Алексеевича. Мы не знаем ни одного случая серьезного недовольства царя Ганнибалом. Приведем другой любопытный документ о тратах на арапчонка, сохранившийся в архиве Дворцовой канцелярии за 1709 год:
«Декабря в 20 день по приказу, деланы кафтаны Якиму карле, и Абраму арапу, к празднику Рождества Христова, с камзолы и штаны. Куплено сукна красного обеим по ось-ми аршин, по два рубля по шестнадцати алтын, по четыре деньги аршин; им же пуговиц медных вызолоченных пять портищь по шестнадцати алтын по четыре деньги портище; им же позументу золотого сорок девять аршин, весом 93 золотника, ценою по осьми алтын по 2 деньги золотник; камки на подпушку 6 аршин по 26 алтын по 4 деньги; ста-меду; им же на камзолы штофу 8 арш[ин] по 2 р[убля] по 10 алтын аршин; также пуговиц шелков[ых] на камзолы по два портища»[228].
Обращают на себя внимание два обстоятельства: Абрам был с «карлой» Якимом примерно одного роста, что подтверждает его возраст; в этом документе он стоит в одной строке с «карлой», то есть шутом, человеком для забав. С Якимом Абрама связывает еще один документ, сообщающий, что в 1707 году на их одежды израсходовано 87 рублей, 13 алтын и 2 деньги[229].
В преподнесенной 23 ноября 1726 года императрице Екатерине I писарской копии написанного им двухтомника «Геометрия и фортификация» имеется посвящение автора Екатерине I, в нем читаем: «… и был мне восприемником от святые купели его величества в Литве в городе Вильне 1705-м году…»[230].
Абрам был уже крещен в Яссах в 1704 году, но царь, желая стать его крестным отцом, решил совершить обряд крещения вторично. Допускалось это лишь в случае смены имени повторно крещенному[231]. Находясь в Вильно между 9 июля и 3 августа 1705 года, царь вновь крестил арапчонка, дав ему в знак особой симпатии свое имя — Петр. Царь сделал это еще и потому, что крестный отец становился покровителем крестника и таким образом укреплял его положение в будущем. Крестной матерью А. К. Роткирх называет польскую королеву Христину-Эбергардину, супругу Августа II Сильного[232], но ее в это время в Вильно не было, и кто на самом деле был крестной матерью, установить не удалось.
225
Пекарский П. П. Наука и литература в России при Петре Великом. Т. 1.СП6., 1862. С. 163.
227
Малеванов Н. А. «Петра питомец» Ганнибал. По новым архивным материалам // Нева. 1972. № 2. С. 192.
229
См.: Соловьев С. М. История России с древнейших времен. М., 1962. Кн. VIII. Т. 15–16. С. 530.