На закате жизни всесильный император впервые ощутил беспомощность перед изнурительной болезнью и подступом немощной старости, все чаще он желал уединения. На крохотном острове близ финского взморья при впадении чахлой Фонтанки в полноводную Неву, где глазу открываются необозримые дали, монарх повелел Франсуа де Валлю по чертежам Стефано ван Звитена строить Подзорный дворец. Петр Алексеевич часто бывал в нем и часами в «зрительную трубу» с тоскою смотрел на корабли, гордо скользившие по водным просторам. Тревожить императора в это время не смел никто.
Последние годы его царствования омрачались мыслями о шаткости возведенного им здания и горечью разочарования в самых близких ему людях — Екатерине Алексеевне и Александре Даниловиче, причины были драматические и непростительные. Их спасла кончина императора. Емко и кратко она описана Пушкиным. Напомним читателю, что «Историю Петра» следует рассматривать как развернутый план-конспект лишь начатого труда, имеющего подзаголовок: «Подготовительные тексты». В Российском государственном историческом архиве хранится «Дело о рукописи А. С. Пушкина: «Материалы для истории Петра Велико-го». Это самое точное название того, что мы знаем как «Историю Петра». Александр Сергеевич предполагал дополнить известный нам текст выписками из архивных документов и отредактировать весь корпус; он собирался завершить работу над «Историей Петра» за невероятно короткий срок — полгода — год, но их у него не оказалось. Итак, смерть Петра Великого:
«16-го января Петр начал чувствовать предсмертные муки. Он кричал от рези.
Он близ своей спальни повелел поставить церковь походную.
22-го исповедовался и причастился.
Все петербургские врачи собрались у государя. Они молчали; но все видели отчаянное состояние Петра. Он уже не имел силы кричать и только стонал, испуская мочу.
При нем дежурили 3 или 4 сенатора.
25-го сошлись во дворец весь сенат, весь генералитет, члены всех коллегий, все гвардейские и морские офицеры, весь синод и знатное духовенство.
Церкви были отворены: в них молились за здравие умирающего государя. Народ толпился перед дворцом.
Екатерина то рыдала, то вздыхала, то падала в обморок, она не отходила от постели Петра и не шла спать, как только по его приказанию.
Петр царевен не пустил к себе. Кажется, при смерти помирился он с виновною супругою.
26- го утром Петр (?) повелел освободить всех преступников, сосланных на каторгу (кроме двух первых пунктов и убийц), для здравия государя.
Тогда же дан им указ о рыбе и клее (казенные товары).
К вечеру ему стало хуже. Его миропомазали.
27- го дан указ о прощении не явившимся дворянам на смотр. Осужденных на смерть по Артикулу по делам Военной коллегии простить, дабы молили они о здравии государевом.
Тогда-то Петр потребовал бумаги и перо и начертал несколько слов неявственных, из коих разобрать было можно только сии: «отдайте всё»… перо выпало из рук его. Он велел призвать к себе цесаревну Анну, дабы ей продиктовать. Она вошла, но он уже не мог ничего говорить.
Архиереи псковский и тверской и архимандрит Чудова монастыря стали его увещевать. Петр оживился, показал знак, чтоб они его приподняли, и, возведши руки и очи вверх, произнес засохлым языком и невнятным голосом: «сие едино жажду мою утоляет; сие едино услаждает меня».
Увещевающий стал говорить ему о милосердии божием беспредельном. Петр повторил несколько раз: «верую и уповаю». Увещевающий прочел над ним причастную молитву: верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси etc. Петр произнес: «верую, Господи, и исповедую; верую, Господи: помози моему неверию», и сие всё, что весьма дивно (сказано в рукописи свидетеля), с умилением, лице к веселию елико мог устроевая, говорил, — по сем замолк…
Присутствующие начали с ним прощаться. Он приветствовал всех тихим взором. Потом произнес с усилием: «после»… Все вышли, повинуясь в последний раз его воле.
Он уже не сказал ничего. 15 часов мучился он, стонал, беспрестанно дергая правую свою руку, левая была уже в параличе. Увещевающий от него не отходил. Петр слушал его и несколько раз силился перекреститься.
Троицкий архимандрит предложил ему еще раз причаститься. Петр в знак согласия приподнял руку. Его причастили опять. Петр казался в памяти до четвертого часа ночи. Тогда начал он охладевать и не показывал уже признаков жизни. Тверской архиерей на ухо ему продолжал свои увещевания молитвы об отходящих. Петр перестал стонать, дыхание остановилось — в 6 часов утра 28 января Петр умер на руках Екатерины.
Екатерина провозглашена императрицей (велением Меншикова, помощию Феофана и тайного советника Макарова).
В тот же день обнародован манифест.
Полкам в Петербурге роздано жалование. Генерал-майор Дмитриев-Мамонов послан в Москву к сенатору графу Матвееву.
2 февраля напечатана присяга и разослана по всему государству.
Труп государя вскрыли и бальзамировали. Сняли с него гипсовую маску.
Тело положено в меньшую залу. 30 января народ допущен к его руке.
4-го марта скончалась 6-летняя царевна Наталия Петровна. Гроб ее поставлен в той же зале.
8-го марта возвещено народу погребение. Через два дня оное совершилось»[317].
Великого творца обновленной России похоронили на Заячьем острове в недостроенном соборе Апостолов Петра и Павла. При его погребении Феофан Прокопович воскликнул: «Что се есть? До чего мы дожили? О, Россияне! Что видим? Что делаем? Петра Великого погребаем!»[318].
Умирающий император позвал к себе самую образованную из дочерей. Анна Петровна (1708–1728), невеста, затем жена «высокомерного и медлительного» герцога Карла Фридриха Шлезвиг-Гольштейн-Готторпского (1700–1739), мать Карла Петра Ульриха, будущего императора Петра III, любимая дочь Петра I. В 1726 году герцог Карл Фридрих был назначен Екатериной Алексеевной первоприсутствующим в Верховном тайном совете, то есть председательствующим при отсутствии императрицы. После ее кончины Анна Петровна с супругом поспешили покинуть Россию, с Меншиковым им ужиться не удалось. Феофан Прокопович (1681–1736) — авторитетнейший церковный деятель, европейски образованный человек, ректор Киево-Могилянской академии, писатель, философ, просветитель, близкий к Петру I, помогал ему в проведении реформ. С Макаровым читатель уже знаком. Иван Ильич Дмитриев-Мамонов (1680–1730), боевой генерал, следил в Москве за «охранением» порядка во время межвластия. Андрей Артамонович Матвеев (1666–1728), государственный деятель, в 1724–1725 годах руководил Московской конторой Правительствующего сената.
Петр Великий видел первые результаты своих титанических усилий, плоды, приносимые ими, но не приобрел уверенности в том, что среди идущих за ним отыщутся способные продолжить им начатое. Таких, как он, и не обнаружилось, разве что отчасти Екатерина II.
Царь был скуп, прежде всего в отношении себя, его дворец был так мал, а владелец его столь велик, что гроб протаскивали в окно и обратно с покойником тем же путем выносили на невскую набережную.
Россия потеряла великого императора, может быть, самого великого. У Абрама Петрова при покровительстве венценосного крестного все складывалось превосходно; вслед за кончиной монарха для него наступил затяжной период невзгод.
ДОЛГАЯ ПОЛОСА НЕВЗГОД