С переходом Ревеля к России назначение его как крепости менялось: из сухопутной она должна была превратиться в морскую. Требовались соответственные перестройки и дополнительные укрепления для защиты крепости и базы военно-морского флота со стороны моря. В последующие годы были построены береговые батареи в районе гавани («двойная батарея»), в Екатеринентале, на горке Маарья-мяги («батарея Штрикберг») и у Западного мола («Крессель-батарея»). Были усилены ближайшие к морю крепостные верки — бастион у Больших морских ворот с мощной артиллерийской башней Толстая Маргарита, бастион Сконе и Стюарт, воздвигнуты небольшие звездообразные фортеции (штерншанцы) с артиллерией на южной оконечности острова Нарсен (Naisaar), на острове Вульф (Aegna) на Цигельвоппельской косе (Pakjassaar) и на полуострове Виймси близ одноименной мызы. Как мы видели, многие из этих укреплений обветшали с течением времени и еще в 1740 году нуждались в восстановительных работах.
В общем, ко времени назначения А. П. Ганнибала командующим артиллерией в Ревельский гарнизон оборонительную систему крепости вряд ли успели привести полностью в удовлетворительное состояние. Население города, насчитывавшее в начале XVIII века 18 000 человек и уменьшившееся вследствие эпидемии чумы к 1711 году до 1732 человек, проживавших в 490 домах, не достигло к этому времени еще 5000 человек.
Ревельская крепость по штатному расписанию подчинялась обер-коменданту в чине генерал-майора или генерал-лейтенанта. Артиллерийской частью ведал помощник обер-коменданта в чине подполковника. Обер-комендант Ревеля был подчинен по службе эстляндскому генерал-губернатору, которому принадлежала высшая военно-административная власть в губернии и который проживал обычно в Петербурге. После смерти в 1728 году графа Ф. М. Апраксина генерал-губернаторов в Эстляндию перестали назначать, их функции в 1729–1761 годах исполняли губернаторы. По специальным вопросам, касающимся инженерного устройства в артиллерии крепости, обер-комендант подчинялся «генерал-фельдцейхмейстеру»[443] и «генерал-директору над фортификациями» и обращался прямо в Петербург, в Канцелярию главной артиллерии и фортификации»[444].
Начиная с 1734 года начальник артиллерии нес ответственность за состояние боевой готовности ревельской крепостной артиллерии, руководил работами на бастионах, куртинах, кронверках, равелинах, в его обязанности входило их содержание в боевом состоянии[445].
Ревельский губернатор граф Густав Дуглас доносил в столицу в 1738 году:
«Имеющиеся в море морские крепости (отдельные форты Ревеля. — Ф. Л.), цитадель и двойная батарея так обветшали и погнили, что и пушкам стоять опасно»[446].
Ф. Ф. Ласковский пишет: «В Ревеле крепостныя работы при императоре Петре Первом состояли преимущественно из приморских сооружений. Хотя крепость, при переходе ея во власть русских, была укреплена с сухаго пути весьма слабо, и многое в ней оставалось доделать, но, несмотря на то, для усиления ея с этой стороны, в царствование Петра, было сделано весьма мало, и все произведенныя работы заключались единственно в ремонтировании и весьма незначительных исправлениях. Это невнимание к обезпечению крепости от нападений на нее с сухаго пути продолжалось некоторое время и в последующия царствования; доказательством чему может служить представленный в 1740 году ревельским губернатором, бароном фон Левендалем, проект исправления и усиления крепости; в нем между прочим сказано: «что перед двумя полигонами во многих местах через вал и ров можно не только пешему пройти, но и конному проехать»[447].
К появлению в Ревеле Ганнибала состояние фортификационных сооружений на Балтийском побережье изменялось в худшую сторону. Граф Дуглас, шведский офицер, попал в плен при штурме Полтавы, перешел в русскую армию, дослужился до полного генерала, предан суду за «изменническую переписку с Швецией», умер во время процесса в 1741 году. Левендаля не судили, в 1742 году его лишили должности губернатора Эстляндии.
Петр I охотно брал на службу иностранцев, создавал для них наиболее благоприятные условия, предоставлял всевозможные льготы, строил католические и лютеранские храмы; многие иностранцы оставались в России навсегда, ассимилировались, переходили в православие, женились на русских, большинство старательно трудилось в интересах новой родины, изредка встречались и такие, как Густав Дуглас. Левендаль, Дуглас и другие эстляндские начальники Ганнибала оказались на русской службе при Анне Иоанновне, Петр Великий вряд ли бы их взял, но если бы по ошибке взял, то тотчас избавился бы от них. Петр I пригласил Даниила Бернулли, вслед за ним потянулись Эйлер и другие крупнейшие европейские ученые. Император брал на службу тех, кто мог научить русских тому, что они не умели делать, например строить корабли. Петра Великого до сих пор обвиняют в отсутствии патриотизма, в искоренении национальных традиций. Он был самый русский из всех российских императоров XVIII–XX столетий, по крови и по отношению к Родине, к своим обязанностям, положивший жизнь свою на благо Отечества, все, что перенималось им на Западе, видоизменялось и приспосабливалось к российским условиям и в интересах России. Петр Великий сделал Россию европейской державой, заставил с ней считаться, отстаивая ее интересы. Он был самодержец, стремившийся к просвещению, понимавший его достоинства и не страшившийся его последствий для самодержавия; повелевать просвещенными труднее. Перечислить все, что он сделал для России, здесь нет никакой возможности, больше него не сделал никто.
Государев крестник с редким рвением относился к своим обязанностям, чтил закон, яростно боролся с любыми злоупотреблениями, доставалось и обер-коменданту, и губернатору: в донесениях столичному начальству Ганнибал называл содеянное ими своими именами. Таким людям, как Абрам Петрович, всегда и везде приходится трудно: они быстро наживают врагов, они не удобны ни начальству, ни подчиненным, для которых они служат укором и источником дополнительных хлопот. Поэтому Абрама Арапа стремились изгнать из Ревеля не только как чужака; он всем мешал, он был слишком честен и несговорчив, требователен к себе и другим. Попытки выдворить начальника артиллерии из Ревеля путем уговоров и угроз не удались, тогда в ход пошли хитрости и провокации.
Приведем два письма Ганнибала принцу Гессен-Гомбургскому Людвигу-Иоганну-Вильгельму (1704–1745), генерал-директору над фортификациями, генерал-фельдцейхмейстеру.
Письмо от 23 марта 1741 года:
«Светлейший князь, Премилосердный Государь.
Вашей высококняжескои светлости покорно дерзнул объявить: маэор Голмер, обижая меня, подговаривает порутчика Асеева, дабы просить вруской (т. е. в русской крепости) гарнизон, по некоторой к нему, маэору, рекомендацыи, чтоб сдесь место опорожнил для незнакомой некоторой персоны. А понеже оной афицер при здешний артиллерии имеетца лутчеи, кому ж и его желания нет внутрь росеиские гварнизоны итьтит, — того ради вашей высококняжескои светлости покорно молю, чтоб оной порутчик Асеев из Ревеля от команды отлучен не был, и впред чтоб таких пропозицеи, без ихъ прошения, не было. Понеже при ревельской артиллерии в офицерах имеетца самая нужда. К тому ж ныне, по многим от вашей высококняжеской светлости строгим ордерам, велено ревелскои гарнизон укомплектовать служителями по штатному положению, чтоб все было готово. И я ныне имею, со всеми здешними афицеры, во исправлении ревелской артиллерии неусыпной труд…»[448].
Бравый майор-артиллерист Петр Петрович Гольмер мечтал занять освободившееся место начальника артиллерии, этого добивался и губернатор Левендаль, ему требовались везде свои надежные люди. А тут вдруг «сваливается» на них Ганнибал, да еще с таким дурным характером, и рушатся их планы; вот они и набросились на него.
443
Feldzeugmeister (нем.) — начальник артиллерийско-технического обеспечения; в русской армии — глава всех артиллерийских войск империи и всего, что к ней относится.
446
Письма Абрама Ганибала. С. 15; Ласковский Ф. Материалы для истории инженерного искусства в России. С. 206.