«Государь мой, Осип Абрамович! Несчастливыя как мои, так и ваши обстоятельствы принудили меня сим с вами изъясниться: когда уже нелюбовь ваша ко мне так увеличилась, что вы жить со мною не желаете, то уже я решилась более вам своею особою тягости вам не делать, а разстаться навеки и вас оставить от моих претензий во всем свободна, только с тем, чтобы дочь наша мне отдана была, дабы воспитание сего младенца было под присмотром моим. Что ж касается до содержания как для нашей дочери, так и для меня, — от вас и от наследников ваших ничего никак требовать не буду, и с тем остаюсь с достойным для вас почтением ваша, государь мой, покорная услужница
Мария Ганибалова»[592].
Такое развитие событий вполне устроило беспутного отца, малютка дочь ему изрядно надоела, хлопоты о ее содержании, оплата кормилицы Осипа Абрамовича удручали. Не для того он покинул жену и отчий дом. 28 мая 1776 года он пишет покинутой жене заносчивое, неумное послание, приведем из него заключительную часть: «Надежда препоручена от меня в Красном Селе моему приятелю, господину маэору и управителю Александру Осиповичу Мазу, для отдачи вам, которую и можете от него получить благопристойно, а кормилица при ней как не собственная моя, так я и власти не имею оставить вам при дитяти, и за тем желаю пользоваться вам златою вольностию, а я в последния называюсь муж ваш Иосиф Ганибал»[593].
9 января 1779 года Осип Абрамович обвенчался с капитаншей Устиньей Толстой, предъявив фальшивое свидетельство о кончине Марии Алексеевны. Разумеется, подлог был раскрыт. 17 января 1784 года появился указ с «резолюцией, положенной государыней, по которой повеленно второй брак Осипа Ганнибала с Толстой почитать уничтоженным», а за двоеженство «послать его на корабль в Средиземное море»[594]. Возможно, весьма легкое наказание объясняется хлопотами И. А. Ганнибала.
Встречался ли впоследствии отец с дочерью, мы не знаем, внуков своих он не видел никогда и ими не интересовался. Семья Ганнибалов была дружная, братья жалели Осипа и поначалу приняли его сторону. Но произошло то, что и должно было произойти, — отношение Осипа к бывшей жене, к родителям, да и к братьям делалось столь несносным, что все от него отвернулись. После кончины родителей главой клана сделался Иван Абрамович, 22 февраля 1784 года он вышел в отставку в чине генерал-лейтенанта и поселился в Суйде. Бездетный холостяк, богатый и скромный, приютил у себя Марию Алексеевну и Надежду Осиповну, племянницу выдал замуж, крестил ее дочь Ольгу Сергеевну Пушкину. Судьба распорядилась так, что в 1806 году Осипа Абрамовича похоронили в Святогорском монастыре, рядом с ним в 1818 году погребли Марию Алексеевну, в 1836 — Надежду Осиповну, в 1837 году — Александра Сергеевича, в 1848 — Сергея Львовича[595]. Земля примиряет всех.
Мы остановились на жизненных коллизиях Осипа Абрамовича, потому что они прямо касались старика Ганнибала: нередко скандалы происходили в его суйдинском доме, он очень переживал за сына, — но еще и потому что он был дедом нашего великого поэта. Первый брак Абрама Петровича оказался крайне неудачным, из пяти его сыновей от второго брака один умер в младенчестве; Иван женат не был и детей не имел; Петр прогнал жену с детьми и не желал назначать им приличного содержания; Осип мучил жену всю жизнь; Исаак вполне счастливо прожил с одной женой и имел пятнадцать детей. Не будь этих неприятностей, мы много меньше знали бы о Ганнибалах.
О детях, о семье Абрам Петрович заботился постоянно, приобретая земли, строя дома, он думал не о себе. Понимая, что в столице нужно иметь жилище, где можно при случае остановиться, он затеял строительство особняка. В 1770-х годах Абрам Петрович приобрел участок между Сергиевской и Фурштатской улицами и по старому «типовому проекту» М. Г. Земцова предпринял строительство кирпичного двухэтажного особняка с фасадом на Сергиевскую (ныне дом № 29)[596]. Судя по приведенному ниже письму, строительство оплачивал «черный барин», а его представителем в столице был Петр Абрамович:
«Сын мой Петр Абрамович
Посланное от тебя счет столярной работы в каменных покоях я видел. Весьма безмерная цена и мне несносная. При сем посылаю табель почему оне подрядчики требуют. А почему давать на поле от меня написано в той же табели, а когда по моей цене показанной не возьмут то и нужды до их нет и наши столяры по возможности могут исправлять хотя и не скоро и невдруг.
А тебе рекомендуют сколько потребно подрядить купить сухия доски сколько потребно для полов панели ставни и протчее.
Брат твой купил мне белей (беличий. — Ф. Л.) мех которой зимой не греит а летом неспреит, того ради, приторгуй белей мех сибирской по средней цене и ко мне отписать, что требуют за такой мех.
А Евстрату без моего письма денег ни на что.
Ваш добродетельный отец
А. Ганибал
Ежели можешь достать голанских сельдей настоящих и постарайся как можно
Ноября 10 дня
1780 года
Р. S. Письмо мое твоему брату Ивану продержал у себя более двух месяцев и не уповаю чтоб оно было послано».
На обороте:
«сыну моему Петру Аврамовичу
Ганибалу
В Санкт Петербург»[597].
За строившимся домом располагался сад, тянувшийся до Фурштатской улицы. После смерти владельца дом с участком перешел к его сыновьям Петру и Осипу, деду поэта, в 1784 году братья продали дом Ивану Абрамовичу. Получив деньги и переложив на старшего брата все расходы по содержанию, прежние владельцы годами жили в этом доме. После смерти в 1801 году Ивана Абрамовича дом с участком числился за наследниками и был продан в 1809 году.
Нет-нет да промелькнет у наших авторов фраза о жадности, скупости Абрама Петровича, но обратите внимание — все, чем владел он, нажито им, его трудом, ничего, кроме небольшой суммы, завещанной венценосным крестным, и части псковских земель, дарованных Елизаветой Петровной, ему с неба не свалилось. Наверное, он все же был бережливым, но не жадным. Известная скупость Абрама Петровича уживалась с гостеприимством, нередко в Суйду заезжали бывшие сослуживцы. Василий Иванович Суворов (1705–1775), генерал-аншеф и сенатор, отец будущего генералиссимуса любил бывать у Ганнибалов. В царствование Анны Иоанновны В. И. Суворов допрашивал в Тобольске князя И. А. Долгорукова, это ему тот признался в составлении подложного завещания Петра II, что и послужило поводом для казни Долгоруковых. Александр Васильевич, друживший со старшим сыном Абрама Петровича Иваном, при первой возможности посещал Суйду. Приведу извлечение из дневниковой записи за 6 марта 1845 года, сделанной А. О. Смирновой-Россет:
«Ввечеру был Суворов. Говорил, что он получил от Хвостова пропасть писем деда к Хвостову, также много писем к неизвестным ему лицам; по-видимому, фельдмаршал боялся почты: во многих только намеки, род арго (фр. диалект социально-замкнутой группы. — Ф. Л.). Аннибал, дед (прадед. — Ф. Л.) Пушкина, решил судьбу Суворова. Отец его, генерал-аншеф, очень умный и просвещенный человек по тогдашнему времени, прочил его в штатскую службу, потому что он был слабого сложения. На что Суворов не соглашался и все читал военные книги. Аннибал был однажды подослан к нему, чтобы уговорить его пойти в службу, нашел его лежащим на картах на полу и так углубленного, что он и не заметил вошедшего арапа. Наконец тот прервал его размышления, говорил с ним долго, вернулся к отцу его и сказал: «Оставь его, братец, пусть он делает как хочет: он будет умнее и тебя и меня»[598].
596
См.: Жерихана Е. И. Литейная часть от Невы до Кирочной. 1711–1918. СПб., 2004. С. 133.
597
Всероссийский музей А. С. Пушкина. Цит. по: Грановская Н. И. Вместе с Пушкиным от Царского Села до Михайловского. С. 95.