Аброн!
Стоять у ворот и выкрикивать имя ее, покуда не сжалится, покуда сама не выйдет. И не попросит: «Забери меня!».
Аброн!
Забыть все слова, все клятвы. Себя забыть. В день их венчания ворваться в часовню. Убить Хранителя. Ей же дать новую клятву перед Богом, последнюю: «Будешь моя или будешь мертва!».
- Буду твоя! – прошептал ему воздух. – Хочешь – буду твоя, если ты моим будешь.
Форж-Рон проснулся. Глаза открыл резко. Выдохнул шумно.
И только тогда разглядел в темноте Ее. Тень скользила по полу к нему. Тень руки свои протягивала. Тень беззвучна была. Тень бесплотна была. Тень заливала чернотой лунный свет. И не стало лунного света. И снова донеслось до него в тишине:
- Буду твоя! Если ты моим будешь!
- Кто ты? - спросил Форж-Рон, чувствуя, как липкий пот стекает по спине. Не от страха, не от ужаса. Но от понимания того, что Она пришла изменить все.
- Та, под ногами которой вянут пролески, - шепнула тень. – Отцветают. Умирают. И все умирает. Я – Веррье.
- Ты за тем пришла?
- Коли б за тем пришла, тебя бы не было уже. А ты говоришь и спрашиваешь. Нет, я дам тебе выбор. Ты станешь служить мне, станешь моим. А взамен получишь силу, какой нет ни у кого на земле – силу владеть временем.
Форж-Рон рассмеялся, заглушая ее шипящий голос. И смех его был зловещим в эту страшную ночь.
- Мне ни к чему эта сила! – воскликнул он. – Лучше убей меня сразу!
- Не спеши, - снова зашипела Тень. – Ты получишь ту, что зовется Апрелем, кузнец! Я отдам ее тебе. А если откажешься…
- Согласен, - не раздумывая, ответил Форж-Рон.
И в ту же минуту увидел перед собой женщину в черных одеждах. В волосах ее темных сиял венок из огненных цветов. В глазах ее яркой сеткой алели сосуды, кровь скапливалась в уголках и слезами стекала по прекрасному лицу ангела. И другого такого лица не было на земле.
- Не желаешь знать, что было бы, если бы ты отказался? – спросила Веррье с улыбкой.
- Это просто – ты бы убила меня.
- Ты будешь мертв в любом случае, кузнец, - засмеялась Веррье. – Но, только согласившись, ты освободишь Аброн от проклятия Великого Белинуса – умереть, едва произведя на свет Повелителя. Если ты откажешься – она погибнет. И в обоих случаях я получу твою душу.
Он побледнел и отшатнулся от демоницы. Она была Тьмой, порожденной его собственной ненавистью. Она плясала огоньками пламени в его кузнице, обращенной адом.
- Но ты согласился, Форж-Рон, - продолжала она, и смех ее приводил его в ужас. – Иди же, я поцелую тебя.
Ноги сами понесли его к ней. Выбор был сделан. И будь он проклят, если откажется от своего слова. Он готов был на все, лишь бы Аброн не досталась Хранителю. Лишь бы Хранитель не погубил ее. Это не было жертвой – час назад он знал, что долго не проживет. Теперь все стало просто.
Когда губы Веррье прикоснулись к его губам опаляющим поцелуем, он замер, чувствуя, что наполняется великой силой, о существовании которой даже не догадывался. Если за это он расплатится жизнью – пусть так. Огонь бежал по его венам. Поцелуй демоницы превращал и его в демона. Пусть так. Форж-Рон становился темным, как Форж-Рон принимал эту Тьму. В душе его не оставалось более места Свету. И даже апрель уже не смог бы его спасти. Но он не нуждался в спасении.
9
- Мне кажется, я всю жизнь искал тебя, - тихо говорил Наве. – Мне кажется, каждый шаг моей жизни был сделан ради одного мгновения – когда я увидел тебя впервые. И я прихожу в ужас каждый раз, когда думаю, что мог не оказаться здесь и пропустить нашу встречу, что была назначена звездами и Богом. И понимаю, что такого не могло случиться – звезды и Бог мудрее нас. У каждого свое предназначение. Мое – в тебе, Аброн.
Он осмелился прикоснуться ладонью к ее нежной щеке, но не осмелился поцеловать, больше всего на свете желая теперь поцелуя.
Они стояли на смотровой площадке башни и глядели на те самые звезды, что были мудрее их. В этот час все казалось простым и ясным. Потому что ясными были их глаза, и ясными были их сердца, не знавшие сомнений, но знавшие только любовь.