- Что теперь будет, Наве? – раздался в каменном тронном зале голос Копена, и Хранитель вздрогнул.
- Ничего не будет, - ровно ответил он. – Больше ничего не будет.
- Мне жаль.
- И мне жаль.
Было тихо, и он перевел взгляд на окно, украшенное причудливым витражом, зная, что Копен все еще не ушел. Тот стоял у трона и глядел на своего повелителя.
- Не кажется ли тебе, друг мой, - снова заговорил Наве, - что мы все это время всего лишь изображали жизнь? Мы притворялись, что живем. Чтобы уйти от мысли, что навеки скованы по рукам и ногам. Все для того. Монс-Секурус, люди в поселении, чествования Хранителя. Все для того. Но в действительности это лишь покров. Внутри нет ничего, кроме Камня и нас на Горе.
- Это не так…
- Это так! И когда мы встречаем настоящее, из внешнего мира, оно сокрушает нас…
- Ты сокрушен, Наве?
Хранитель молчал долго. Лицо его оставалось непроницаемым. И Копен вовсе не ждал ответа. Разве нуждался он в ответе, когда были у него свои глаза?
- Аброн хотела, чтобы я жил. И я буду жить, - вдруг проговорил Наве. – И все будет, как было. Монс-Секурус, двенадцать рыцарей, Камень. Не будет только обмана, что у меня есть жизнь. Что жизнь есть у каждого из вас. У нас только долг.
- Я не хочу в это верить. За это расплачиваются другие. Фенела… Тебе нужно повидать ее. Она клянется, что ни в чем не виновата перед тобой.
Наве устало пожал плечами.
Какая разница, кто виноват? Расплачиваются всегда те, кто слабее. Закон жизни. Страшный закон.
- Я верю ей. Если это утешит ее, передай ей эти слова. Но видеть ее не могу. Пусть уж простит.
- Фенела просит разрешения уйти с Горы Спасения.
- Пусть идет. Я не держу ее. Ей здесь не место. Если Эймар последует за ней, я пойму.
- Эймар останется.
Наве вздрогнул и посмотрел на Копена. Его пронзительный взгляд доставал до самого сердца. Дружбе слова не нужны. Дружбе достаточно и молчания. Если это молчание – об одном.
- Бедная Фенела, - выдохнул Наве. – Несчастная Фенела. И ты… Копен…
И Копен заговорил. Твердо, спокойно, почти равнодушно.
- Я прошу твоего разрешения пойти с нею. Мы спустимся с Горы Спасения, покинем Монс-Секурус. И больше никогда не увидим его башен.
- Мне придется искать двенадцатого рыцаря.
- Ты найдешь его. Мое предназначение – не Камень. Мы оба знаем это.
- Хорошо. Ей будет легче, если она будет не одна. И мне будет легче.
Копен кивнул. Он любил Фенелу с самой юности. С первого дня, как увидел ее. Он любил ее смех – тот заставлял музыкой звучать его душу. Он любил ее внимательный взгляд – в нем отблескивали серебряные брызги хрустального водопада среди гор. Он любил ее голос – тот напоминал ему о доме и о том, какие песни пела когда-то его сестра. Он любил ее. А она любила Хранителя. И все знали, что однажды Хранитель возьмет ее в свой замок – женой.
Теперь Фенела уже не смеялась. Теперь в глазах ее вместо брызг были одни слезы. Теперь голос ее стал бесцветным и тихим. А Копен все еще любил ее.
Они ушли до заката.
Хранитель же медленно поднимался в зал на верхнем этаже башни, закрывая повсюду, куда бы ни вошел, ставни на окнах. Он шел туда, где все еще цвел вечный сад. Он шел туда к Аброн. Ему только и оставалось – идти к Аброн. День за днем. Год за годом. До тех пор, пока звезды и Апрель не сведут их снова.