Мать. Когда я в последний раз так лежала… Столько беготни. Как белка в колесе.
Каролина. У тебя родинка точно там же, где у меня. Под левой сиськой. Раз, два…
Мать. Тридцать четыре… Но сейчас новые появляются. Другие. Больные. На руках. Вот тут, смотри, их много.
Каролина. У тебя красивое тело.
Мать. Старое.
Каролина. Но красивое. Груди довольно упругие. Я тебя не слишком изуродовала.
Мать. Ты все время сиську сосала… Не орала, как другие дети. Болезненная была. Со слабым сердцем. Спокойная такая. Комочек.
Каролина. Ничего не помню. Да и как помнить, если тебя никогда не было рядом.
Мать. Все время на ногах. Столько беготни, дел. А ты не жаловалась.
Каролина. Ты осталась одна, мама. Папа есть, но его как будто нет.
Мать. Он есть. Есть. Я рубашки глажу, готовлю. О боже, как давно ко мне никто так не прикасался. Помассируй еще.
Каролина. Тут?
Мать. Правее.
Каролина. Ты осталась одна. Я не помогу тебе в старости.
Мать. Массируй, массируй, девочка.
Каролина. Наверное, это из-за сердца с правой стороны.
Мать. Опять за свое. Ты опять за свое… Как хорошо. У отца пальцы не такие нежные.
Каролина. Почему ты от него не ушла?
Мать. Все, что я делала, делала для тебя.
Каролина. Не стоило. Видишь, это не окупилось. Я все равно не осталась бы с тобой. Отдала бы тебя в дом престарелых. Грустно, правда? Иди уже и дай мне уйти.
Мать. Не останавливайся. Массируй. Не уходи.
Каролина. Слишком поздно, мама.
Мать. Ты посчитала? Посчитала родинки.
Каролина. Сорок восемь.
Мать и Отец
Мать. Что будем делать? Ведь это позор.
Отец. Это твоя дочь. Позор. Дикарка. Такую свинью нам подложила.
Мать. Придумай что-нибудь.
Отец. Выпишем свидетельство. Авария.
Мать. Так нужно. Так будет хорошо.
Отец. Сердце у нее было слабое. Не будет проблем. Сердечный приступ или что-то в этом роде.
Мать. Ну да, эмоции. Правдоподобно — сердечный приступ в такой день.
Отец. Я поговорю с врачом. Благодарность и все такое. Я это улажу. Наш дом, наши обычаи.
Мать. I love you.
Каролина, Мать, Отец
Каролина. Палы-выры папа! Палы-выры мама!
Отец. Попалась.
Мать. Я не хочу. Ты опять пил.
Отец. У меня очень ответственная работа. Мне нужно расслабляться. Я пью, потому что тогда лучше соображаю.
Мать. Убери руки!
Отец. Красавица моя!
Мать. Не трогай меня. Я сегодня не могу.
Отец. Ты никогда не можешь.
Мать. Я глажу рубашки.
Каролина. Мама, позволь ему, иначе я не рожусь.
Отец. Она дело говорит. Покажи сиськи.
Каролина. Люди на таких ответственных постах говорят «грудь», папа.
Отец. У нее выросли сиськи. Сиськи — это сиськи.
Мать. Племенной бык!
Каролина. Начнет бодаться!
Мать. О боже! И что нам делать?
Отец. Залетела?
Мать. Залетела. Говорила: мне нельзя.
Каролина. Ты родишь меня, мама.
Отец. Мы поженимся. Я куплю тебе новое платье.
Каролина. Мы будем жить в городе.
Отец. Все устаканится.
Каролина. Будет хорошо, мама…
Мать. Тихо… Смотри, какая она маленькая в этой кроватке.
Отец. Страшно бледная.
Мать. Какая-то холодная.
Отец. Оттуда дует.
Мать. Глаза закрывает.
Отец. Спит?
Мать. Засыпает…
Запись Каролины
Вчера я пошла сдавать кровь. Ты знаешь, как я этого боюсь. Теряю сознание от одной мысли об игле, воткнутой в вену. Пол-литра крови. Она будет течь в чьем-то теле. Жизнь… Я очень боюсь, ты знаешь. Чертовски. Ведь если я умру, то, наверно, вместе со мной умрет все, что я сделала…
Я вызываю жалость, да? Ну и пусть. Не могу преодолеть боль, не могу есть, не могу отдаваться, не могу рано вставать. Это тело меня подставило. Не выполняет основных функций. Поэтому лучше от него избавиться. Ты меня видишь, правда? Я страдаю от того, что слишком хорошо видна. Я — чистой воды декорация.