Он захватил с собой коробку с приглашениями и поднялся на несколько этажей выше. Через несколько минут там появилась и Эмилия. Ловко лавируя между столиками, она прошла в дальний угол и присела рядом с Максом:
— Что случилось?
— Мне нужна твоя помощь. Кстати, выпьешь что-нибудь?
— Томатный сок.
Макс сделал знак сотруднице кафетерия, затем снова обратился к женщине:
— Ты не могла бы взять часть билетов и выдавать их преподавателям и студентам с каждым библиотечным заказом?
Эмилия улыбнулась:
— Почему бы и нет, это не сложно.
Макс почувствовал облегчение:
— Отлично, спасибо тебе. Просто отмечай, кто взял билет, и не больше двух в одни руки. Кстати, вот тебе парочка. — Он протянул два билета Эмилии.
Она взяла один.
— Тебе некого пригласить? — удивился Макс и тут же пожалел о своей бестактности. — Прости.
Эмилия улыбнулась:
— Всё нормально. Кстати, — она чуть замялась, но лишь на мгновение, — может, вместе сходим на этот Бал, ну раз уж ты всё равно пойдешь туда в качестве организатора. Впрочем, если ты уже кого-то пригласил, то ничего страшного.
Она говорила быстро, даже очень, но Макс не заметил её волнения. Со смешком он ответил:
— Это последнее место, куда я пойду. Билеты — это максимум, что я сделаю.
— А, ясно, — тут же кивнула Эмилия.
Ей как раз принесли томатный сок, и она замолчала, медленно попивая его.
— Кстати, — вспомнил Макс, — я вызывал к тебе в хранилище рабочих. Что они сказали?
Эмилия была рада новой теме.
— С замками всё в порядке — если их и открывали, то санкционированной картой, взлома не было. Но это-то и удивительно, потому что карта всё время была у меня. И она в одном экземпляре, выдаётся только библиотекарю.
— Что-нибудь пропало?
— Ничего. Я проверила всё хранилище редких изданий. Все книги на месте.
Макс собирался что-то сказать, но не успел. За спиной послышался шум. Кто-то влетел в кафетерий, сразу же обратив на себя все взоры присутствующих. Макс еще не успел обернуться, но что-то подсказывало ему, что ничего хорошего он там не увидит. Предчувствие его не подвело.
— Кто здесь преподаватель Штайн? Мне сказали, он здесь.
Это был женский, хорошо поставленный голос. Принадлежал он красивой женщине, правда, сейчас ее идеально накрашенное лицо было перекошено от злости. Она была в элегантном темно-зеленом платье тонкой вязки, на плечи был небрежно наброшен бежевый шелковый шарфик. Длинные волосы были заколоты словно второпях, но в то же время выбившиеся пряди необычайно удачно обрамляли её лицо.
— Это же Ирен Клео! — пронесся по кафетерию восторженный шёпот.
Макс затравленно посмотрел на нежданную гостью, прикидывая, каковы его шансы выбраться из кафетерия незамеченным. Ирен пока не обращала на него внимания. Переводя взгляд с одного посетителя на другого, она ожидала ответа.
— Ну? — громко проговорила актриса.
Опустив голову и разглядывая билеты в коробке с таким видом, словно не было в мире ничего интереснее, Макс петлял между столиками. До выхода оставалось не больше трёх метров.
— Так вот же он, голубушка, — прошамкал профессор Шпильман, когда Макс проходил мимо него.
Сжав губы, Макс посмотрел на старого профессора со всей признательностью, на которую только был способен. Тот улыбнулся, радуясь, что сделал доброе дело. Ирен подлетела к Максу словно вихрь.
— Опять пытаетесь сбежать, как это похоже на вас, — театрально произнесла она.
— Я не…
— Ах, оставьте!
Макс с удовольствием оставил бы её, но она вцепилась в его руку словно клещами. На них уже смотрели с нескрываемым любопытством. Все замолчали, прислушиваясь к их разговору.
— Пройдем в мой кабинет, поговорим там, — вежливо процедил Макс.
Весть о том, что в колледж пожаловала сама Ирен Клео, мгновенно разнеслась по учебному заведению. Никогда Макс не встречал стольких людей по пути в свой кабинет. Казалось, все нашли дела на третьем этаже. Шли они необычайно долго, потому что Ирен то и дело останавливалась, чтобы дать автограф очередному поклоннику. Стиснув зубы, Макс терпеливо ждал. Уже у входа в его кабинет Ирен в очередной раз задержалась, чтобы расписаться на футболке какого-то восторженного второкурсника. Макс вошел в кабинет и подошел к окну, ожидая, когда мать Захарии наконец освободится.