«Мои исследования официально закрыты. Сегодня профессор Гори вызвал в лабораторию двух ликвидаторов. Старый гад хотел проделать всё в моё отсутствие. И только по счастливой случайности я с ними не разминулась. Да, конечно, был скандал, но я не позволила им даже приблизиться к конусу. Дино понял, что я вступила в конфликт с себе подобными из-за него. Он видел, что против меня ополчились все люди, находящиеся в лаборатории. Он начал зверски биться о стену конуса и реветь так, что кровь стыла в жилах. Гори испугался и поднял уровень защиты до максимального. Дино на время парализовало. Кажется, в тот момент я была способна убить Гори. Профессор пообещал, что у меня будут проблемы, и вышел. Мне было плевать на его слова. Мне на всё плевать, кроме Дино. Я в отчаянии».
Следующая запись:
«Размышляла, как можно вывести Дино из лаборатории, но постоянно упиралась в один вопрос: даже если мне это и удастся, то куда его потом деть? Я же не могу всю жизнь держать его в защитном конусе. В противном случае он причинит кому-нибудь вред. Самое тяжелое, что я ни с кем не могу посоветоваться. Боюсь даже представить, в какой ярости будет Макс, если узнает о моих контактах с демоном. Никакому криодору не под силу будет подавить его гнев. Да и на дядю Паулюса нельзя такое вываливать. Кем бы он мне ни приходился, он будет вынужден сразу же уволить меня, если узнает о том, что я сделала».
На этом запись вновь обрывалась. Макс выключил манипулятор. Он не сразу осознал, что с силой сжимает руки, почти до ломоты в костяшках пальцев, — он ощущал полное бессилие. Сейчас он бы отдал что угодно, лишь бы наверняка узнать, что же тогда произошло.
На следующий день первым человеком, которого Макс встретил в колледже, была Леони Авакян. Макс опустил голову, уткнулся взглядом в манипулятор и торопливо прошёл к лифту. Он уже был практически у цели, когда почувствовал цепкие пальцы на своем плече.
— Он у тебя даже не включен. — В голосе Авакян не было ни капли насмешки, лишь сухая констатация факта.
Макс убрал манипулятор в задний карман и нехотя обернулся:
— Доброе утро, простите, не сразу вас заметил.
— Именно поэтому и припустили к лифту как раненый олень.
Авакян невозмутимо поглядывала на Макса из-под своих элегантных крохотных очков.
— Ладно, вы правы, теперь я могу идти?
Леони продолжала сосредоточенно разглядывать его:
— Только сейчас обратила внимание, что вы расхаживаете по колледжу в категорически неподобающем виде. Преподаватель должен выглядеть соответствующе.
На Максе были темные джинсы, белая майка, рубаха с закатанными рукавами, на ногах были грубые полицейские ботинки старого образца, таких уже не выпускали.
— Чистые же, — проговорил Макс, проследив за взглядом Авакян.
Рубашка была застегнута на три пуговицы. На всякий случай Макс застегнул на четвертую и еще раз вопросительно посмотрел на женщину.
— Нет-нет, — покачала головой Авакян, — это недопустимо. Я поговорю с ректором о введении четкого регламента касательно внешнего вида преподавателей.
Несмотря на жгучее желание придушить эту женщину, Макс сумел сохранить самообладание. Со спокойным лицом он проговорил:
— Удачи в этом.
Он нажал кнопку вызова лифта, надеясь поскорее избавиться от Авакян, но не тут-то было. Она вошла вслед за ним:
— Я ведь не только по поводу вашего безобразного внешнего вида к вам подошла, преподаватель Штайн.
К сожалению, Макс это уже понял. Он вымученно посмотрел на нее.
— Уже расписаны обязанности преподавателей на Балу Победителей. Вам я решила вручить ваш экземпляр лично, причем в печатном виде, потому что, как показывает практика, с электронной почтой вы не особенно дружите, а праздник не за горами.
Леони достала из своего элегантного лакированного портфельчика небольшой конверт и протянула его Максу. Он не глядя забрал его, сложил вдвое и запихнул в свободный карман. Авакян удовлетворенно улыбнулась и вышла на своем этаже. Макс вскинул руку, примерился, словно у него был вайпер, и «выстрелил», но, к его разочарованию, Леони не рухнула как подкошенная, а продолжила уверенным шагом идти к своему кабинету. Двери лифта сомкнулись, и Макс поехал на свой этаж. Подумать только, рабочий день еще не начался, а настроение уже было безнадёжно испорчено. Есть такие женщины, говорил ему когда-то отец…