Сегодня я уезжаю на Запад. Уезжаю навсегда.
p.s. Мне кажется, что грянет буря. Птицы летают сегодня слишком низко.
p.p.s. Береги себя, Авель. И пошли к черту этого маразматика Шеннинга, если правда этого хочешь.
p.p.p.s. Я не работаю на «них», что бы ты там себе не думал.
Твоя Доротея».
Письмо лежало на журнальном столике в гостиной Авеля. Он еще спал. Он не слышал, как она ушла. Как она хлопнула дверью на прощание.
Как, плача, она выводила непонятные ей самой буквы на чистом листе.
Он еще не знал, что это письмо даст ему.
Она тоже не знала этого.
На часах – десять утра. 7 августа уже пышет жаром, готовясь уступить духоту приятной прохладе вечера, а потом уже – и ночи.
Судной ночи Авеля МакФаллоу.
Пока еще не время просыпаться, Авель.
Я дам тебе знак, обещаю.
Сквозь приоткрытое окно легкий августовский ветерок слабо шевелит страницы журнала на одноименном столике в гостиной Авеля.
Легкое дуновение ветра – и письмо падает, залетая под кресло.
Туда, где его не найти.
***
Армия черного человека пополнилась новыми участниками. Черный человек записал имя каждого, кто уже успел вступить на его сторону.
К предыдущим относились:
Вера Крэйган, Фрэнк Крэйган, Виз Коллинз, Джим Сэндер, Виктор Мозер.
Новые приехали на черном грузовике рано утром. Их имена были Пенни Войз, Питер Шеннинг и Эдриан Стауб, ранее известный как Главный.
Восемь человек уже сидели в бывшей гостиной Ника Броди.
Веселье – не тот настрой, чтобы идти судить МакФаллоу – так, видимо, они думали.
Иногда казалось, что они – последние выжившие на земле, смутно осознающие, что именно происходит.
Они странно смотрели друг на друга, припоминая, где и когда могли друг друга видеть.
Внезапно черный человек расхохотался.
Восемь пар удивленных глаз поднялись на него.
Черный человек не мог остановиться. Он понимал всю комичность ситуации и получал наслаждение от беспомощности этих людей.
Коллинз – уволился по собственному желанию. Его жизнь будет вконец испорчена после этого вечера. Он будет страдать в одиночку, пока по закономерности не получит удар ножом в пьяной драке спустя пару лет.
Чета Крэйган – после этого вечера вздохнет с облегчением. Больше у Фрэнка не будет приступов, и они смогут увидеть, как их дочь заканчивает колледж. Фрэнк умрет, когда его внуку будет семь. Он умрет со счастливой улыбкой на лице.
Виктор не поймет того, что произойдет этим вечером. Он закончит свою жизнь в психиатрической лечебнице, крича о нереальности этого мира.
Джим будет жить дальше. Жить, как никогда прежде.
Их судьбы не особенно волновали черного человека. Сценарии их дальнейшей жизни он знал заранее, будто подглядев заранее в книгу таинств человеческой жизни. Наибольший интерес представляли трое новичков. Миссис Войз, мистер Шеннинг, и, конечно же, господин Стауб.
Все они изменились после акта черного человека. Стали живыми, если так угодно будет сказать.
Черный человек знал, что Стауб пытался покончить с собой. Трижды. Он знал, что ничего из этого не вышло.
Он знал, что Пенни пыталась убить его по его же приказу. Солдат, приученный убивать, не смог этого сделать.
Черный человек оказался прав. Теперь, смотря на этого раздавленного старика, он не мог и представить, что когда‑то этот человек мог быть тем самым Главным.
— Привет, Эдриан, — сказал тихо черный человек.
Страуб поднял глаза. В них стояли слезы.
— Я..ненавижу..тебя, — процедил сквозь сжатые губы Главный. – Почему сейчас? Что мы все сделали не так? Я не могу поверить, как раньше я мог…
— Так же, как и дальше, Эдриан, — улыбнулся ему человек. – Я решил просто открыть вам немного правды. Той правды, что все вы заслуживаете.
Эдриан Стауб наконец не выдержал. Железная выдержка этого человека дала сбой. Не смотря на то, что он был в два раза старше и тяжелее человека, он вскочил и бросился на него. Его рот был приоткрыт в порыве ярости, его скулы напряглись и кулак, проверенный временем, опустился на выбритую щеку незнакомца.
Черный человек не пошелохнулся. Казалось, он даже не замечал, как генерал повалил его на пол гостиной Ника и колотил, крича проклятия ему в лицо.
Первой опомнилась Пенни.
Она обняла генерала за плечи и стала шептать ему на ухо что‑то ободряющее.