Авель не верил в Бога. Николас не верил в Бога.
Бог на секунду забыл о них обоих.
Удар прорезал воздух, словно раскат грома.
Виктор зашел в дом минутой ранее, поэтому полета Ника он как‑то не заметил.
Покореженный бампер лежит в двух метрах от перекошенного лица Ника. Глаза его закатились, дыхание учащено.
Авель вытаскивает осколок стекла из пальца, не осознав еще ситуации полностью. Только что он ехал, совершенно не смотря на пустую улицу, слушал звук ветра в обвесах своей не так давно купленной машины, когда внезапный удар дернул его на руль, на секунду отключив от реальности.
Олень. Собака, медведь или еще какая‑то чертовщина, выбежавшая из дома своих чокнутых хозяев. Скорость – около шестидесяти миль в час, крайняя правая полоса, пустая дорога и клонящееся к краю неба солнце. Отстегнув ремень, Авель, кряхтя, вылез из машины.
Искореженный капот закрывал передний обзор. Легкий дым, вызванный столь резким торможением, поднимался кверху, образуя призрачный ореол чего‑то таинственного и загадочного.
Авель увидел Ника.
Ник уже никогда не увидит Авеля.
За те две минуты после столкновения, когда Авель познавал жизнь, в еще неугасшем мозге Ника пульсирующем ритмом отбивалась одна только мысль:
«Я не готов».
Перед глазами Авеля мир поменялся своими полюсами.
Опомнился он, когда труп дернулся в последний раз.
Внутричерепная гематома, вызванная резким ударом о землю, — именно так бы написал бы врач в заключении о смерти. Именно это можно было бы написать на его памятнике, если бы хоть кто‑то был в состоянии его увидеть.
Но Авель испугался. Он не мог поверить в такой исход.
Налицо эта авария – дело рук его одного. Этот толстяк, выбежавший как назло на дорогу, был один. Ни один из соседей не выбежал посмотреть на странный металлический звук, донесшийся извне.
Никого у него нет. Он совсем один в этом мире, как и я, — сделал вывод Авель.
— Правда, у меня есть еще Виз, — безумно вращая глазами, раздумывал он.
Виз, Виз, Виз.
«Что мне делать, Виз?» — неплохое название для каждой новой плохой ситуации, которая происходит с ним. Но такое с ним – впервые.
Главное – не нервничать. Нужно проверить, умер ли он. Авель быстрым шагом подходит к нему, наклоняется, подносит руку к испачканному грязью и слюнями лицу, задерживает ее на минуту. Дыхания нет.
Авель начинает думать. Безумие толкает его мысли в сторону, не имеющую никакого отношения к тому, чему нас учат в школах.
Парень мертв. Он сам это знает и Авель об этом знает. Зачем знать кому‑то еще?
— Господи, да брось, Ав, — шепчет себе он. – Ты будешь последним идиотом, если не сознаешься полиции. Парень мертв, мертвее самого последнего ублюдочного мертвеца, черт побери! Ты обязан вызвать копов сейчас же!
Но есть там, где‑то в глубине, и другой Авель. Тот самый Каин из библейской легенды. Человек, убивший другого человека.
Человек, который хочет выжить.
Решение приходит само собой.
Заходящее солнце приятно греет намокшую спину. Авель заперт в глубине души. Безумный Каин пытается поднять чертова толстяка. Багажник будет слишком мал.
Прошло полчаса – и никого из соседей пока еще не видно.
Каин будет занят толстяком еще десять минут.
Щелк–щелк.
Снимки, выходящие из фотоаппарата, получаются чудесными. Папка под названием «Буря» будет ждать эти снимки. Это улика номер раз.
Главный будет доволен.
Пенни все делает правильно. Идея проследить за МакФаллоу оказалась весьма удачной.
Но что‑то подсказывает ей, что это все неспроста.
Пенни начинает сомневаться этим солнечным вечером.
7 Глава.
«Все будет хорошо, Авель. Не переживай, мой дорогой».
Этими словами мама обычно успокаивала его после дней, тяжелых и не очень. А в дни, когда его имя начинало сводить его с ума своей библейской меланхольной пустотой, мама обычно говорила: «Помолимся». И Авелю становилось немного лучше.
Мамы нет рядом. Никого нет рядом. Только толстый парень на пассажирском сидении, готовый вот–вот громко поведать всему миру о своем коварном убийце. Метафорически поведать, разумеется.
Немного успокоившись, Авель начал лихорадочно соображать. Время для происшествия было удачным, потому как никто даже косо не взглянул на Авеля за период его стремительного проезда сквозь городскую толпу.
Толстый мертвый парень с закрытыми глазами выглядел спокойнее Авеля.