— Уже всё в порядке, больше нет температуры!
Мама тут же кладёт на его лоб свою ладонь:
— И впрямь нету! Перегорел ты, видно, за ночь. Но горел хорошо, перепугал меня насмерть!
А Эштон блаженно прикрывает глаза… и мне это не нравится! Эй! Это моя мама!
Глава 7. Клик — клик
ZAYN — Dusk Till Dawn ft. Sia
Утром мама как ошпаренная носится по кухне — опять опаздывает.
— Мам, у тебя же по вторникам вроде нет занятий! — тяну сонно.
— Пора экзаменов началась, дочь! Не долго тебе расслабляться осталось — скоро узнаешь, что это такое! Правда, Эштон?
Эштон в отцовской футболке и его же батнике с надписью GAP посередине мирно восседает на мамином любимом месте — кофейном диванчике у самой стеклянной стены. Кофейном не потому, что дизайнер задумал его цветом кофе с молоком, а потому, что мама любит в этом месте пить кофе и проверять свои контрольные. На самом деле, там два кофейных дивана, стоящих друг напротив друга, а между ними уютный деревянный стол. Это особенное место — место для двоих. Для мамы и Алекса. Если вдруг проснуться пораньше, то можно застать их ежедневную идиллию, ставшую традицией: каждое утро они проводят вместе и наедине 30 минут. Пьют кофе, обсуждают планы на день, иногда как дети держатся за руки, но чаще просто целуются. Мы долго ждали момента, когда же им надоест, но так и не дождались. Похоже, они собираются целоваться до самой смерти!
Фокус в том, что кофейные диваны как-то сами собой, по умолчанию, стали неприкасаемыми для всех остальных домочадцев. Абсолютно все почувствовали энергию этого места, места только для двоих.
И вот Эштон… Сидит себе, как ни в чём не бывало, на мамином месте. Сажусь напротив него на диванчик Алекса.
— Доброе утро!
— Привет.
— Как самочувствие?
— Уже лучше, спасибо.
Тут замечаю в глазах больного тень подозрительной иронии. Эштон любуется нашим видом на залив, жуёт свой блинчик с вишней — мамино фирменное блюдо, и едва заметно улыбается.
— У вас красивый дом и в очень живописном месте. Наверное, лучший из всех, что я видел, — внезапно сообщает.
Мама тут же отвлекается, останавливается на несколько мгновений, на лице её озабоченность сменяется мечтательной улыбкой:
— Дом… да, дом у нас замечательный. Твой отец построил его, когда был совсем юным. Двадцать пять ему было. Он хотел, чтобы здесь поселилась его семья, росли его дети… так и вышло, в итоге!
— Вообще-то, ему было двадцать шесть, и этот дом он построил лично для мамы, хотел сделать ей подарок, но она не пожелала даже взглянуть на него.
Эштон напрягается, лицо его выражает крайнее удивление и странный испуг.
— Ой, ну всё! Я в Университет опаздываю, — мама срывается в сторону гаража, а я чувствую себя виноватой!
— Мамуль, прости! Ну, прости, пожалуйста! У тебя были очень веские причины, я знаю! — кричу ей вслед.
Догоняю её уже практически у двери в гараж, и с ужасом замечаю, что она плачет.
— Мам, ну что ты, прости меня, дурочку! — обнимаю её и начинаю слезоточить сама.
— Всё в порядке, Сонь, ты тут не причём. Мои ошибки, мои боли.
— Алекс сказал, что если бы не твои ошибки — не было бы меня. Так что с моей колокольни ты всё делала правильно!
— Конечно, правильно, дочь. Слушай, а ты почему в школу не собираешься?
— Мамуль, можно я останусь сегодня? В школе сейчас перед праздниками одна фигня, я от скуки с ума там схожу. Может, лучше мне дома побыть? За Эштоном присмотреть? Вдруг он разболеется снова! А я ему таблетку от температуры дам!
Мама улыбается, часто моргая ресницами, чтобы от её слёз тушь не потекла.
— Ясно всё с тобой. Ладно, оставайся, только будь умницей! Я Лёшку в девятнадцать родила, ты даже не представляешь себе, насколько рано это было! Чуть не померла от напряжения! Помни об этом!
— Ну, мам, ну ты что?! Ты что такое говоришь! Я что, совсем, по-твоему, того! Без мозгов?
— А мозги тут ни при чём — не они в этом деле всё решают, и я тому прямой пример. При всём уме разума не хватило!
— Не переживай, папа провёл полный ликбез, включая методы и методики предохранения! Но ты работай спокойно, мне они не понадобятся, по крайней мере, сегодня точно!
Мама улыбается, нежно целует в щёку:
— Ты умница у меня!
Эштон задумчив и неподвижен всё в той же позе у окна на мамином кофейном диванчике.
— Ты знаешь, как называется место, на котором ты сидишь?
— Как? — спрашивает, не поворачивая головы.
— Кофейные диваны Леры и Алекса. Они тут пьют кофе и воркуются.
— Что делают?