- И что в этом плохого?
Я даже не сразу сообразила, к чему именно относился этот вопрос.
- В чём?
- В дикости.
- Ну… Одному ведь плохо… Не с кем поговорить, поделиться своими проблемами, попросить о помощи… Да и просто поболтать за чашкой чая!
- Вы все тут пьёте только кофе.
Последнюю фразу он произнёс словно с ненавистью.
- Или кофе… Какая разница. Дело ведь не в этом, дело в тепле, которым люди согревают друг друга!
Эштон внезапно отрывается от гирлянды и окунает меня в долгий, пронзительный, глубокий взгляд. Взгляд, полный боли, как мне показалось в ту секунду. Таким я тоже его ещё не видела: он словно оцепенел, застыл на какие-то мгновения, и от этой его странной реакции меня обдало холодом, я буквально почувствовала, как струятся ледяные потоки по моей спине.
- И кстати, мы с папой пьём только чай. А мама кофе… - зачем-то сообщаю ему.
В глазах Эштона загорается нечто ещё более болезненное, но и доброе, тёплое, в то же время.
Мы снова молчим и продолжаем работать. И мне больше совсем не хочется говорить. Кажется, рядом с Эштоном проще и легче молчать. Для всех проще.
Закончив террасу на втором этаже, я предлагаю:
- Пойдём в дом, темно уже. Завтра закончим. Приедешь?
- Нет. Сегодня всё доделаем, завтра я занят.
- А послезавтра?
- Тоже.
- Такой занятой?
- Разумеется. Мне нужно делать свою работу.
- А ты работаешь?
- Конечно.
- Где?
- Спасателем в бассейне.
Мой рот открылся с вопросом «разве Алекс не дал тебе достаточно денег, чтобы спокойно учиться, ни на что не отвлекаясь?» но тут же захлопнулся, поскольку мозг, осознав неуместность этого вопроса, вовремя направил ему нужный импульс.
- Хорошо плаваешь?
- Нормально.
Опять это «нормально». Такое чувство, будто я настолько скучная и занудная личность, что Эштон буквально считает секунды до окончания пытки вынужденного общения со мной. А я сама себе удивляюсь: вообще-то все вокруг считают меня достаточно замкнутой и закрытой, что, наверное, в некотором роде, правда. У меня мало друзей, можно сказать, совсем нет – мне вполне хватает сестёр и старшего брата Алексея, который с нами не живёт, но приезжает каждое воскресенье на семейный ужин вместе со своей девушкой и в обязательном порядке играет со мной одну партию в шахматы. И я даже уже иногда выигрываю у него - сказываются регулярные тренировки с Алексом, победить которого практически невозможно. Иногда я подозреваю, что у него в мозгу встроенный суперпроцессор!
В школе у меня есть подруга - Кейси. Кейси – не совсем формальная девушка, у неё уже имеется несколько тату, и их количество постоянно растёт, она носит пирсинг в ушах, носу, щеках, языке, и не только, но Кейси – единственный человек, которого интересую именно я, а не моя семья. Вернее, Алекс и его возможности. Всё дело с social networking, которому нас обучают буквально с пелёнок: плети паутину своих знакомств, копи нужных и перспективных людей в своей копилке, чем шире твоя сеть, тем выше и больше будет твой дом и круче машина. Это, конечно, полезное занятие, но в какой-то момент начинаешь ощущать себя фантиком в фальшивом, насквозь искусственном мире человеческих отношений. Самое настоящее, что мне довелось увидеть за свою не такую уж и длинную жизнь – это любовь родителей друг к другу. С детства я воспринимала их преданность как нечто обычное и вполне традиционное, но чем старше становлюсь, чем больше людей узнаю и вижу вокруг себя, тем яснее понимаю, что то, что есть в нашей семье, почти уникально…
И, порою, мне становится страшно: а что, если я никогда не смогу найти свою половину? Не просто человека, согласного и готового провести свой век рядом со мной, а такого, который будет любить меня по-настоящему, болеть вместе со мной моими болезнями, дышать моими радостями, разделять мои горести и поддерживать в любой трудности, как это делает моя мать, и без которого я не смогу дышать, как без неё не может Алекс… Он сам так и сказал мне однажды: «Я задыхаюсь, если твоей матери нет рядом: весь мой смысл заключён в ней, все мои мысли всегда приходят к одной и той же точке – той самой, где с семнадцати моих лет хранится её образ…».