Он посмотрел на Аталию в противоположном конце стола.
- Я узнал, что в казармах вашего Милицейского центра расквартированы четыре роты примерно по двести человек в каждой, плюс пара сотен чиновников и обслуживающего персонала. Таким образом, максимальная численность, с которой мы можем столкнуться, составляет не больше тысячи ста человек.
- Это много, - заметила женщина средних лет, которая так горячо протестовала против предположения о том, что у первых поселенцев Квакерских миров было меньше веры, чем у нынешних поколений.
- Да, на первый взгляд это кажется много, - сказал Хэл. - Но для города подобной величины на любой другой планете, за исключением Ассоциации, Дорсая и Экзотских миров, обычно требуется раза в три больше полиции. В данном случае нам опять повезло, что характер вашей культуры не требует больших полицейских сил.
- Очень мило, - усмехнулась женщина. - Возможно, это и комплимент, но нам от этого вызволять Рух будет не легче.
- А я считаю, легче, - возразил Хэл. - Потому что это означает, что для выполнения полицейских функций по обеспечению порядка в таком большом городе, как Арума, у местной милиции недостаточно людей. Это не имело особого значения до того, как появились Иные и население было дружественным. Но сейчас местное население - во всяком случае, если исходить из того, что я сам видел в тот день, когда Рух выступала на площади после диверсии на Кор Тэп, дружественным никак уже не назовешь.
- Я все же не понимаю, чем это может нам помочь, - упорствовал мужчина в вязаном джемпере.
- Тише, Хавес, - сказала женщина. - Кажется, я понимаю. Ты намереваешься воспользоваться помощью населения города, не так ли, Хэл Мэйн?
Хэл кивнул:
- Совершенно верно. Я хочу оттянуть от Центра основные силы милиции и, когда там останется минимальный отряд, предпринять попытку освобождения Рух.
- Каким образом? - раздался голос Аталии с противоположного конца стола.
- Да, - подхватил мужчина в вязаном джемпере, - каким образом? Не говоря уже о чем-нибудь другом, каким образом мы сохраним готовящуюся операцию в секрете, если собираемся привлечь к ней широкие массы народа? У милиции повсюду в городе свои шпионы и осведомители, так же как у нас свои осведомители в рядах милиции.
- Люди не будут ничего знать, пока мы сами не скажем им, - пояснил Хэл.
- Если они не будут знать... - озадаченно повторил мужчина, - то как они смогут нам помочь? Как ты предполагаешь воспользоваться их помощью?
- Я хочу, чтобы они организовали пожары, бунты, уличные бои - вы лучше меня знаете, что именно, - продолжил Хэл. - Мне необходимо, чтобы в разных концах города вспыхнуло полсотни различных инцидентов, чтобы милиция без конца отправляла на места происшествий свои наряды до тех пор, пока у нее в резерве не останется ни одного человека.
- Но где найти столько людей - я имею в виду обычных людей, а не Детей гнева или тех, кто тем или иным образом посвятил себя борьбе с этим сатанинским отродьем, - чтобы они сделали то, что ты от них хочешь, не требуя от тебя никаких объяснений, - почти закричал худой человек со злым лицом. - И что насчет самой милиции? Неужели ты думаешь, они ничего не заподозрят, когда повсюду вдруг начнутся беспорядки и заполыхают пожары? Они сразу почувствуют, что здесь что-то не то, и удвоят охрану Центра!
Несколько мгновений Хэл молча разглядывал его.
- Когда я раньше был на Гармонии под именем Ховарда Билавда Иммануэльсона, - наконец произнес он, - я был прихожанином Возрожденной Церкви Откровения. А к какой церкви принадлежишь ты, брат?
Мужчина удивленно посмотрел на него, его лицо посуровело.
- Я принадлежу к Церкви Восьмого Завета, - резко ответил он. - А что?
- Восьмого Завета... - Хэл с задумчивым видом откинулся назад, положив руки на стол и сплетя пальцы. - Не та ли эта церковь, которая была основана одним богоотступником? Погрязшим в грехе и прочей мерзости, за что церковь, к которой он раньше принадлежал, вышвырнула его вон, велев забыть дорогу обратно, и поэтому он почел за лучшее основать свою собственную церковь, которая, как всем известно, является теперь средоточием греха и разврата...
Раздался треск, и бочка, на которой сидел человек со злым лицом, отлетела в сторону, с грохотом покатившись по бетонному полу, а сам человек вскочил на ноги и уже готов был прямо через стол броситься на Хэла, если бы его не удержали сидящие рядом с ним.
- Мир! Извини меня! Извини, пожалуйста! - Хэл поднял руку и протянул ее открытой ладонью вперед. - Я только хотел продемонстрировать вам то, что и так всем хорошо известно, а именно, что споры между представителями различных церквей не так уж и редки, особенно в таком большом городе, как этот, и что эти споры часто выливаются в открытые столкновения, и тогда милиция вынуждена посылать свои наряды для восстановления спокойствия, разве не так ? И если масштабы этих споров будут все время расти, то следует ожидать, что уже десятки милицейских нарядов покинут Центр для наведения порядка в городе.
- Я не понимаю, - сказал мужчина в вязаном джемпере, пока человек со злым лицом медленно и неохотно усаживался на место, сверля Хэла глазами.
- А я понимаю, Хавес, - отозвалась женщина средних лет с пронзительными черными глазами. - Устроив уличные беспорядки, мы сможем постепенно оттягивать силы милиции от Центра. Хорошо, Хэл Мэйн, но ведь милицейское руководство сможет заранее рассчитать, сколько им понадобится людей, так чтобы не оголять Центр.
- Разумеется, они постараются это сделать, - кивнул Хэл. - Но мы должны предусмотреть в своем плане непрерывную эскалацию напряженности на протяжении от пятидесяти до семидесяти пяти часов, которая до предела вымотает и тех, кто наводит порядок на улицах, и их начальство, лишив и тех и других нормального сна. А физическая усталость притупит их рефлексы и способность правильно оценивать ситуацию. По существу, нам надо попытаться довести до крайнего изнеможения всех, кто останется в Центре. Для этой цели у нас будет от сорока восьми до семидесяти двух часов. Если мы растянем операцию на большее время, они сумеют адаптироваться: К тому же фактор времени крайне важен для освобождения Рух. Мы знаем, что сейчас она жива, но нам неизвестно, в каком она состоянии и как долго еще сможет продержаться.
Хэл сделал паузу и еще раз оглядел лица сидящих перед ним людей; что-что, а уж их вниманием он сейчас завладел полностью; только на лице худого мужчины, которого он спровоцировал, еще были заметны следы недавней ярости.
- Пожалуй, это может сработать. - Мужчина в вязаном джемпере обращался даже не к Хэлу, а ко всем сидящим за столом. Потом он повернулся к Хэлу:
- Допустим, эта часть плана, касающаяся оттягивания основных сил милиции от Центра и последующего выматывания их, сработает, а что потом?
- Когда наступит нужный момент, мы пошлем группу, которая проникнет в Центр через служебный вход, используя маршрут, по которому в тюремный сектор Центра доставляются продукты питания и что-нибудь вывозится, начиная с грязного белья и кончая трупами заключенных.
- А когда они будут выходить, их уже будут ждать все оставленные в Центре милиционеры! - резко бросил худой мужчина.
- Вовсе не обязательно, - пожал плечами Хэл. - Не забывайте, что милиция в первую очередь будет думать об уличных беспорядках, которые к тому времени достигнут такого размаха, что это будет попахивать уже всеобщим бунтом. Когда они получат сообщение, что кто-то проник в Центр через служебный вход, то воспримут это как просто одну из акций бунтовщиков - погром в Центре. Ничто не должно указывать им на то, что все эти беспорядки - лишь предлог для того, чтобы спасти из тюрьмы заключенного, всего одного заключенного.
В помещении склада повисла тишина.
- Риск довольно большой, что они ничего не заподозрят, - вздохнула Аталия.
- Особого риска не должно быть, - возразил Хэл. - И мы намерены еще больше повысить наши шансы, организовав перед самым проникновением группы отвлекающее нападение на главный вход Центра. Это должно выглядеть, только выглядеть, как будто нападающие пытаются пробиться внутрь здания; это должно не только оттянуть к главному входу все оставшиеся в Центре силы милиции, но и как-то объяснить проникновение в здание небольшой группы через служебный вход.