— Но вы убеждены, что Леопольд замешан в этом?
— Да.
— Основываясь на предчувствиях?
— Основываясь на факте, что он исчез. Я проверил все приюты для бездомных в городе. Он ни разу там не был. Он играл со мной. Он вышел из бара, зная, что исчезнет. И официантка работала вместе с ним. Это у нее разборка со мной. Именно ее я хочу заполучить.
— Но вы упоминали, что эта официантка может быть мужчиной.
— Да. На самом деле, наш стрелок — это она. Леопольд оба раза был за решеткой. Это должен быть второй человек.
— И он нацепил на себя те штуки, которые вы нашли в мастерской, чтобы казаться крупнее.
— Хитрый ход, поскольку копы живут и умирают с описанием внешности. Как только у них появляются рост и размеры, они просто перестают замечать людей вне этой рамки. В нас это вбивают.
— То есть Леопольд и/или стрелок могут знать, как рассуждают копы?
— Да.
Джеймисон задумалась.
— Тогда получается, он выдал всем только один явный факт. Сказал, что вы оскорбили его в вашем местном «Севен-илевен». Но вы уверены, что он соврал. Тогда нам нужно вернуться и заново начать… Декер?
Тот уже поднялся на ноги и смотрел на нее сверху вниз.
— В чем дело? — спросила она.
— Вы сказали, это наш единственный явный факт.
— Ну да. Но…
— Но это не он.
— Не что?
— Факт.
Он без лишних слов торопливо вышел из хранилища. Джеймисон вскочила на ноги, схватила сумку и побежала следом.
Глава 39
Декер и Джеймисон сидели напротив Ланкастер в полицейском управлении. Амос коротко пояснил, как он стал работать с Джеймисон и почему пришел сюда.
— Мы перерыли мое хранилище, но ничего там не нашли, — добавил он. — И тут мне пришло в голову, что я сделал допущение, основанное на неподтвержденной информации. Я принял как факт то, что не было доказано. Вот почему мы здесь.
— То есть ты хочешь услышать мои записи допроса Леопольда, когда тот был взят под стражу? — уточнила Ланкастер.
— Да. И, Мэри, настолько точно, насколько ты сможешь. На счету каждое слово. В буквальном смысле.
Ланкастер опасливо взглянула на них, потом собрала бумаги и разложила их перед собой.
— Ну, для начала: он мало что сказал. И смысла в этом было не много. Когда он закончил, я подумала, что ему было бы лучше всего заявить об ограниченной дееспособности.
— Не думаю, что его дееспособность ограничена. Скорее наоборот, — отозвался Декер. — Просто прочитай мне свои записи. И если сможешь припомнить что-то еще, это тоже будет полезно.
— Ну, думаю, мы ничего не упустим.
Она строго посмотрела на Джеймисон.
— Но чтобы все было ясно, как дважды два. Если хоть одно слово окажется в газете или где угодно, я лично запру вас в камере и забуду там навсегда. Вы уже в моем черном списке за то дерьмо, которое написали про Амоса.
Джеймисон подняла обе руки в шутливой капитуляции, но ее голос был абсолютно серьезен:
— Ни одного слова, детектив Ланкастер. Только не от меня. И я сама чувствую себя дерьмом после этой статьи. Мне не следовало ее писать, но я написала. И теперь пытаюсь это исправить. Все, что смогу.
Ланкастер придирчиво осмотрела ее.
— Джексон действительно был вашим колледжским профессором?
— Не только. Он был моим наставником. Это легко проверить, если вы мне не верите.
— Верю, — сухо отозвалась Ланкастер. — Тогда, видимо, мы все на одной стороне и в одной команде.
Она опустила взгляд на свои записи и начала читать. Когда Мэри дошла до части, где Декер оскорбил Леопольда в «Севен-илевен», Декер остановил ее.
— Это его точные слова? Я оскорбил его в «Севен-илевен»?
— Да. Я уже тебе говорила.
— О чем ты спросила его потом?
— Ну, я спросила, в каком «Севен-илевен». Я пыталась понять, если ли в его рассказе хоть какой-то смысл. Не часто люди заходят в участок и признаются в тройном убийстве, совершенном полтора года назад.
— И он сказал, в местном «Севен-илевен» рядом со мной?
Ланкастер еще раз посмотрела в свои записи и нахмурилась.
— Нет, он сказал, ты знаешь, в котором… — Она подняла взгляд. — Похоже, я решила, что ты знаешь, в каком именно «Севен-илевен» ты оскорбил этого парня. По крайней мере, с его точки зрения.
— То есть он ни разу не сказал про местный «Севен-илевен»? Тот, который рядом с моим домом на Четырнадцатой и Десалль?
Ланкастер побледнела, а когда заговорила, ее голос был напряженным:
— Нет, Амос, не сказал. Похоже, мы оба совершили логический скачок. Но мне не следовало делать такое заключение. Это ошибка новичка.
— Мэри, я тоже ее допустил.
Ланкастер по-прежнему выглядела удрученной.
— Могу я посмотреть твои заметки? — спросил Декер.
Она протянула ему бумаги, и он принялся за чтение.
Ланкастер взглянула на Джеймисон, наклонилась к ней и негромко сказала:
— Ну, как вам нравится работать с Декером? Я занималась этим десять лет. Каждый день что-то новенькое.
Алекс так же негромко ответила:
— Это… хм, необычно. Он просто вскочил и вышел из хранилища. Мне пришлось за ним гнаться.
Ланкастер расцвела в редкой улыбке:
— История моей жизни.
Декер бросил бумаги на стол, и обе женщины выпрямились.
Он резко взглянул на Джеймисон:
— В поле «Отправитель» письма, которое пришло к вам с фотографией и мыслями для статьи, стояло «Mallard2000»?
— Вы же знаете. Я его вам пересылала.
— ФБР не смогло его отследить, — сказала Ланкастер, — так что не знаю, чем оно может быть полезно.
— Оно очень полезно. Мне следовало заметить это раньше.
— Что заметить?
— Ответ, который я искал, кроется не в отслеживании пути письма. Он все время был там, в имени.
— В имени? — переспросила Ланкастер. — Каком имени?
Декер поднялся и посмотрел на Джеймисон.
— У вас есть машина?
Она кивнула и тоже встала.
— Малолитражка, пробег за сто тысяч миль, держится на скотче. Зато отличный расход топлива. — Она смерила Декера взглядом. — Вам может быть тесновато. А куда мы собираемся?
— В Чикаго.
— Чикаго, — воскликнула Ланкастер. — Какого черта вам нужно в Чикаго?
— На самом деле, это пригород Чикаго. Там-то все и кроется, Мэри.
— Но откуда ты знаешь, где именно искать?
— Он дал мне адрес, семь-одиннадцать, — нетерпеливо сказал Декер.
Полицейская потрясла головой и недоверчиво проговорила:
— Хорошо, Амос, но ты представляешь, сколько на территории Чикаго «Севен-илевен»?
— Мэри, я ищу не магазин. Я ищу номер дома семь-одиннадцать.
Ланкастер беспомощно уставилась на него.
— Блин, то есть ты имеешь в виду, это вообще не «Севен-илевен»? Это был номер дома! Но он сказал…
— Он назвал числа, семь и одиннадцать. Ты записала их так, как запишет любой человек, живущий в нашей стране. Ты просто предположила, что он говорит о сети магазинов, чего он не делал.
— Но он меня не поправил.
— Ты думала, он нарисует тебе карту? Для них это игра. И она идет по их правилам.
— Хорошо, у тебя есть номер, но без улицы он бесполезен.
— У меня есть улица. Она была в адресе электронной почты.
— Маллард две тысячи? Но откуда ты знаешь, что это в Чикаго? И как Чикаго связан с произошедшим в Берлингтоне?
— Никак. Это связано со мной.
— Но Амос, что…
Ланкастер осеклась, поскольку Декер уже выскочил за дверь.
— Сукин сын! — крикнула она.
Алекс бросила на нее извиняющийся взгляд.
— История вашей жизни?
— Держите меня в курсе, Джеймисон. И присматривайте за ним. Он гениален, но даже гениальные люди делают глупости.
— Присмотрю.
И журналистка поспешила за Декером.
Ланкастер откинулась на спинку стула и посмотрела на свои заметки. Потом скатала их в комок и швырнула в стену.
— Гребаный «Севен-илевен»!
Глава 40
Как и предполагалось, малолитражка плохо подошла Декеру, поскольку тот был примерно с нее размером. В конце концов им пришлось снять переднее сиденье, и Амос втиснулся на маленькое заднее, вытянув свои длинные ноги вперед.