– Ну не вся…
– Это мы еще посмотрим, хорошо? Дело далеко не закончено, Алан.
С прошлой ночи Рассел уже выкурила три пачки сигарет и выпила два кофейника крепкого кофе. В любой момент ее карьера, весь их мир могли обрушиться. Стук полицейских в дверь… Рассел приходилось прилагать все силы, чтобы с криком не выбежать из комнаты. Тошнота постоянно волнами накатывалась на нее. Стиснув зубы, она вцепилась в подлокотники кресла. В сознании прочно засел образ полной катастрофы.
Президент пробежал взглядом текст, что-то запомнив, в остальном полагаясь на импровизацию; память у него была феноменальная, и он в полной мере использовал это качество.
– Вот почему ты у меня есть, Глория, ведь так? Чтобы все было хорошо.
Алан посмотрел на нее.
У Рассел мелькнула мысль, что он все знает. Знает, что она с ним сделала. Глория напряглась, но тотчас же расслабилась. Он ничего не знает, это просто невозможно. Она вспомнила пьяные разглагольствования президента: о, как способна изменить человека всего одна бутылка виски!
– Разумеется, Алан, однако необходимо принять кое-какие решения. Нужно выработать различные стратегии, которые будут зависеть от того, с чем мы столкнемся.
– Я не могу отменить намеченные дела. К тому же этот тип все равно ничего не сможет предпринять.
– Нельзя на это рассчитывать. – Рассел покачала головой.
– Сама подумай! Чтобы объяснить свое присутствие там, ему придется признаться в краже со взломом. Ты можешь себе представить, чтобы он заявился с этим на какой-либо новостной канал? Да его тотчас же отправят в психушку. – Президент покачал головой. – Я в полной безопасности. Этот тип не посмеет и пальцем меня тронуть, Глория. Тут не может быть никаких вопросов.
По дороге обратно в Вашингтон они выработали стратегию действий. Их позиция будет простой: категорическое отрицание. Если дело дойдет до того, пусть за них всю работу выполнит абсурдность обвинений. А история эта действительно абсурдная, несмотря на то, что она абсолютно правдивая. Белый дом сочувствует бедному неуравновешенному преступнику с буйной фантазией и его опозоренным родственникам.
Конечно, существовала и другая возможность, но Рассел решила пока не доводить это до президента. Больше того, она пришла к выводу, что это наиболее вероятный сценарий. И тогда ей придется действовать.
– Случалось и не такое. – Она выразительно посмотрела на президента.
– Там ведь навели полный порядок, правильно? Не оставили ничего, кроме нее? – В его голосе прозвучала тень тревоги.
– Верно.
Рассел облизнула губы. Президент не знает, что нож для бумаги с его отпечатками пальцев и кровью теперь в руках у этого преступника-свидетеля.
Встав, она принялась расхаживать взад и вперед.
– Конечно, я не могу утверждать про определенные свидетельства сексуальной близости. Но это в любом случае не смогут привязать к тебе.
– Господи, да я даже не помню, было ли между нами хоть что-то! Мне кажется, было…
Услышав это замечание, Рассел не сдержала улыбку.
Обернувшись, президент посмотрел на нее.
– Что насчет Бёртона и Коллина?
– А что насчет них?
– Ты с ними говорила? – Смысл его слов не вызывал сомнения.
– Алан, им есть что терять – не меньше, чем тебе, разве не так?
– Чем нам, Глория, чем нам. – Он поправил перед зеркалом галстук. – Есть какие-нибудь указания на то, кто был этот любопытный зритель?
– Пока что нет; ребята пробивают номера его машины.
– Как ты думаешь, когда ее хватятся?
– Если погода будет стоять такая же теплая, думаю, скоро.
– Очень смешно, Глория.
– Кристи хватятся. Начнут выяснять, где она, свяжутся с ее мужем, заглянут к ней домой. На следующий день, может быть, через два дня, максимум через три.
– И полиция займется расследованием.
– Тут мы ничего не можем поделать.
– Но ты будешь держать руку на пульсе, ведь так?
Президент озабоченно наморщил лоб, быстро перебирая различные сценарии. Трахнул ли он Кристи Салливан? Хотелось надеяться, что трахнул. Тогда в той ночи будет, по крайней мере, хоть что-то хорошее.
– Насколько это будет возможно, не вызывая особых подозрений.
– Тут как раз все просто. Ты сможешь использовать то, что Уолтер Салливан – мой близкий друг и политический соратник. И для меня совершенно естественна личная заинтересованность в ходе расследования. Тщательно все продумай, Глория, ведь именно за это я плачу тебе деньги.