— Слышишь? — произнесла миссис Тейлор, перебивая его. — Кажется, ребенок плачет.
Алберт оторвался от чтения. Из спальни наверху и правда доносился громкий плач.
— Должно быть, она проголодалась, — сказал он.
Мейбл посмотрела на часы.
— Боже мой! — вскричала она, вскакивая, — мы же пропустили время. Быстро приготовь смесь, Алберт, а я принесу девочку сюда. Однако поторопись! Не хочу, чтобы она ждала.
Спустя полминуты миссис Тейлор вернулась с кричащим ребенком на руках. Она нервно суетилась, не успев привыкнуть к безостановочным воплям здорового ребенка, когда тот хочет есть.
— Быстрее же, Алберт, — кричала она, усаживаясь в кресло и устраивая ребенка на коленях. — Прошу тебя, быстрее!
Алберт вернулся из кухни и протянул ей бутылку с теплым молоком.
— Все в порядке, — сказал он. — Можешь не пробовать.
Она приподняла голову ребенка и вставила соску в широко раскрытый кричащий рот. Ребенок принялся сосать. Плач прекратился. Миссис Тейлор вздохнула с облегчением.
— О Алберт, ну разве она не прелесть?
— Да она у нас лучше всех, Мейбл, и все благодаря маточному желе.
— Послушай, дорогой, я больше ни слова не хочу слышать об этом гадком веществе. Оно меня пугает до смерти.
— Ты очень ошибаешься, — сказал он.
— Посмотрим.
Ребенок продолжал жадно сосать.
— Я так надеюсь, что она опять все до конца выпьет, Алберт.
— Я уверен в этом, — сказал он.
И через несколько минут молоко было допито до конца.
— Вот и умница! — воскликнула миссис Тейлор и осторожненько потянула соску. Ребенок это почувствовал и стал сосать энергичнее, пытаясь удержать бутылку. Женщина легонько дернула, и соска выскочила изо рта девочки.
— Уа! Уа! Уа! Уа! Уа! — закричал ребенок.
— Опять она за свое, — сказала миссис Тейлор.
Прижав девочку к плечу, она стала похлопывать ее по спине. Ребенок дважды срыгнул.
— Ну вот, моя дорогая, теперь тебе будет хорошо.
На несколько секунд плач прекратился. Потом возобновился опять.
— Пусть она срыгнет еще раз, — сказал Алберт. — Она слишком быстро пила.
Мейбл снова подняла девочку на плечо и стала поглаживать по спине. Потом положила ее себе на колени лицом вниз. Затем посадила себе на одно колено. Но девочка больше не срыгивала, и плач с каждой минутой становился все громче и настойчивее.
— Это полезно для легких, — сказал Алберт Тейлор, усмехаясь. — Так они тренируют свои легкие, Мейбл, ты ведь знаешь?
— Ну, полно, не плачь, — приговаривала жена, покрывая лицо девочки поцелуями.
В течение пяти минут крик ни на мгновение не прекращался.
— Перемени ей пеленки, — сказал Алберт. — Они мокрые…
Он принес из кухни чистые пеленки. Миссис Тейлор сняла с девочки то, что на ней было, и надела все чистое.
Однако ничего не изменилось.
— Уа! Уа! Уа! Уа! Уа! — вопила девочка.
— Ты ее случайно булавкой не уколола, Мейбл?
— Ты в своем уме? — рассердилась та, прощупав на всякий случай пеленку.
Родители сидели друг против друга в креслах, нервно улыбаясь. Они глядели на ребенка, лежавшего у матери на коленях, и ждали, когда тот утомится и перестанет кричать.
— Знаешь, что? — наконец произнес Алберт Тейлор.
— Что?
— Честное слово, она не наелась. Клянусь, еще хочет глоток. Может, я принесу ей добавку?
— Думаю, нам не следует этого делать, Алберт.
— Да ей же лучше станет, — сказал он, поднимаясь с кресла. — Пойду и подогрею еще немного.
Он отправился на кухню, и когда спустя несколько минут вернулся, в его руке была полная бутылка молока.
— Я приготовил двойную порцию, — объявил он. — Восемь унций. На всякий случай.
— Алберт! Ты с ума сошел? Ты что, не знаешь, что перекармливать так же плохо, как недокармливать?
— А ты не давай ей все, Мейбл. В любую минуту можешь остановиться. Начинай, — сказал он, встав рядом. — Пусть девочка поест еще чуть-чуть.