Если же субьект достаточно самостоятелен, он может выбрать зло осознанно. Так мы подходим к третьей причине – он может, но не хочет быть хорошим, он творит зло, потому что не желает творить добро. Отчего так? Жизнь научила его, что кругом враги, что все преследуют свои интересы – а почему он должен как дурак заботиться об общем благе? Он просто не видит смысла. И тогда смысл находится в насилии, в борьбе за свои интересы, за интересы своей группы. Такие считают, что сильный всегда прав, что все построено на насилии, что мораль – для глупых, правила – для слабых, а побеждают те, кто идет до конца. Для них есть только одна мораль – выживания сильнейшего. Они любят угнетать, унижать других – это их возвышает.
Этот вид морального уродства можно обьяснить преобладанием чистой рациональности. Такие уроды все отлично знают, они вообще могут быть очень умны. Но такую простую вещь они понять не в состоянии, ибо сам по себе рассудок, интеллект, еще не гарантирует моральности – необходима целенаправленная, творческая работа разума. На примере развитых животных видно, что интеллектуальные способности лишь содействуют умножению зла. Чем умнее хищник, тем большее удовольствие он получает убивая жертву. Волки резвясь режут все стадо, а скажем, у ворон с умом не появилось никакой способности сопереживать – зато появилась способность выклевывать печень у живых жаб! Можно с уверенностью сказать, что если бы хищники были еще умнее, они получали бы истинное удовольствие от мучений своих жертв – в точности как получают дикари.
Характерно, что эта материалистическая психология подпитывается ни чем иным, как наукой. Наука пытается дать всему рациональное обоснование, но кроме детерминизма в основание положить нечего. Соответственно, мораль наука обьясняет некими полезными для выживания, эволюционно возникшими нормами общежития, и тем – возможно неосознанно, как ни странно это звучит в приложении к ученым! – морально оправдывает зло.
Рациональные злодеи, «злодеи-материалисты», стараются обманывать, манипулировать другими – глупыми и слабыми. Их цели, однако, практичны. Они хотят денег, славы, власти, а потому ими также легко управлять – если пообещать или дать им это.
Если же гомо-сапиенс склонен к размышлениям и достаточно умен, чтобы понимать абсурдность рациональных оснований добра, он придумывает себе оправдание и начинает творить зло под видом добра. Это – самая отвратительная причина зла. Почему? Моральное оправдание выдает индульгенцию на любые злодейства. Во имя добра можно творить все что угодно, выше добра нет ничего. «Злодеи-идеалисты» придумывают идеи для остальных – сочиняют идеологии, религии и иные теории, призывающие к насилию или покорности, меняющие местами добро и зло. Они философствуют, пребывая на содержании у власть имущих, просвещают молодых, направляют их энергию, они помогают строить и укреплять злое общество социальных животных. Хрестоматийный пример – коммунисты. Мало кто мог так красиво расписывать свою высокую моральную позицию, свое обостренное чувство справедливости и горячее желание светлого будущего. Обещая прыжок в «царство свободы», они сумели морально отбросить массы в каменный век, сотворить столько зла, сколько до них не удавалось никому.
Но может, они ошибаются? Может, человек честно выбирает свободу, но понимает ее субьективно, он не догадывается, что она требует договора, что ее нельзя присвоить, что она одна на всех? На самом деле он презирает других, не хочет унизиться до них – ведь он умен, он талантлив, а потому его прекрасно устраивает та субьективная точка зрения, которую он выбрал и активно преследует. Так что по сути, отделить «идеалистов» от рассмотренных выше видов гомо-сапиенса нелегко. Ведь откуда берется их ложное общее благо? Из того же детерминизма, ему просто неоткуда больше взяться. Любой, кто не хочет слушать других, не хочет учиться новому, интересоваться этикой – кем бы он ни воображал себя – это злодей, поскольку все его «идеи» проистекают либо из его природы, либо навязаны ему извне. Он может честно обманываться или честно обманывать себя, но в любом случае он скрывает за возвышенными словами корыстный, хоть не обязательно материальный интерес, который определяется его «социальным бытием». Им движет жажда славы или власти, чувство превосходства или зависти, обида или месть, но все это кажется ему в высшей степени правильно и справедливо.