У него вечно от меня какие-то тайны. Это все потому, что он считает меня ребенком. Мне уже четырнадцать, я сформировавшаяся личность.
– Любознательные читают книги, – с его лица не сходила добрая улыбка, – а не изводят друзей расспросами.
– Неужели твое имя настолько ужасное, – скривилась, – что ты не хочешь его говорить?
Дан начал наигрывать на гитаре незнакомую мелодию:
– Его произношение трудно для твоего восприятия.
– Иностранное? – удивилась, а потом заключила: – Ты что, из другой страны? У тебя нет акцента, – отметила.
– Сочту это за похвалу, – усмехнулся, не отрываясь от своего занятия.
Я подняла руки вверх, якобы сдаваясь:
– Обещаю, не буду смеяться, каким бы странным ни было твое имя.
Он прижал ладонь к струнам, резко оборвав звук.
– Дан-Ар, – словно прохрипел.
Я впервые слышала такой необычный язык.
– Звучит, словно индейское имя. Ты что, потомок индейцев?
В ответ он устало покачал головой. И, судя по небольшой складки между бровей, ему неприятен этот разговор.
– Тебе всегда надо докапываться до истины, Ри-ри?
– Прости, я знаю, что иногда бываю надоедливой, – мне стало стыдно за свою навязчивость. – Я всего лишь хочу, чтобы ты был со мной искренен.
– Разве я неискренен? – задал резонный вопрос.
Я опустила глаза, испытывая неловкость:
– Иногда мне кажется, что ты что-то не договариваешь.
Мне приходилось вытягивать из него каждое слово, будто он всегда контролировал себя, чтобы не сказать лишнего.
Дан протянул ко мне руку.
– А кто договаривает? — указательным пальцем несколько раз постучал по моей груди прямо над сердцем. – Известная русская поговорка гласит: чужая душа – потемки.
Глава 3
Я так и сидела на полу, куда обессилено упала после побега Дана. Первое время пребывала в ступоре, в голове и сердце образовался вакуум – просто пыталась пережить случившееся. Каждая новая встреча с Даном хуже предыдущей.
Слабые лучи закатного солнца медленно ползли по паркету, пока совсем не растворились в вечерней темноте. Нельзя было дольше оставаться в консерватории, и я заставила себя подняться. Двигалась по инерции, автоматически переставляя ноги. Все казалось нереальным, будто я попала в страшный сон. И лишь едва осязаемая боль от прикосновения к шее убеждала в обратном.
Стоило перешагнуть порог квартиры, как на меня разом обрушился гвалт голосов, вырвав из немого оцепенения.
– Где ты была?
– Почему не предупредила, что уходишь?
Передо мной стояли заламывающая руки Ира, рассерженный Рома и осуждающий Артем.
Не было желания разговаривать, тем более отчитываться. Хотелось только забраться под одеяла и забыться сном.
– На занятиях, в консерватории, – для меня это казалось само собой разумеющимся. – Где мне еще быть?
– Дома! – тут же заявила Ира.
– Я и так дома, – устало скинула сумку в прихожей. – Или мне нельзя выходить на улицу? – под гнетом суровых взглядов прошла в гостиную.
– Можно, – буркнула она, следуя за мной. – Только в следующий раз хотя бы сбрось сообщение.
–Хорошо, – я пошла на уступки, лишь бы поскорей закончить этот разговор.
Ира подхватила Тему за руку и утащила с собой на кухню, откуда спустя время стало доноситься звяканье тарелок. Я же намеревалась пойти в свою комнату, но наткнулась на по-прежнему хмурого Рому.
– Тебе не звонили из полиции? – как бы невзначай поинтересовался. – Того придурка еще не нашли?
Испугано я замерла: почему он спрашивает?
– Нет, – равнодушно отозвалась. – Тебе что-то известно?
Он отрицательно качнул головой, уверенно сокращая шагами расстояние между нами.
– Надо будет самому наведаться в участок, – небрежно заявил, заставив мое сердце замереть.
– Не глупи, – во что бы то ни стало, я намеревалась отговорить его от этой затеи. – От того, что ты дышишь им в затылок, они работать лучше не станут.
К тому же я обыкновенная лгунья и меня не надо ни от кого защищать. Тем более Роме. Но он в очередной раз показал свой характере.
– Мне не нравится сидеть и ждать, – раздражался от собственной беспомощности. – Надо будет подключить друзей и самому заняться поисками, – ошарашил безумной затеей.