Дан начал наигрывать на гитаре незнакомую мелодию:
— Его произношение трудно для твоего восприятия.
— Иностранное? — удивилась, а потом заключила: — Ты что, из другой страны? У тебя нет акцента, — отметила.
— Сочту это за похвалу, — усмехнулся, не отрываясь от своего занятия.
Я подняла руки вверх, якобы сдаваясь:
— Обещаю, не буду смеяться, каким бы странным ни было твое имя.
Он прижал ладонь к струнам, резко оборвав звук.
— Дан-Ар, — словно прохрипел.
Я впервые слышала такой необычный язык.
— Звучит, словно индейское имя. Ты что, потомок индейцев?
В ответ он устало покачал головой. И, судя по небольшой складки между бровей, ему неприятен этот разговор.
— Тебе всегда надо докапываться до истины, Ри-ри?
— Прости, я знаю, что иногда бываю надоедливой, — мне стало стыдно за свою навязчивость. — Я всего лишь хочу, чтобы ты был со мной искренен.
— Разве я неискренен? — задал резонный вопрос.
Я опустила глаза, испытывая неловкость:
— Иногда мне кажется, что ты что-то не договариваешь.
Мне приходилось вытягивать из него каждое слово, будто он всегда контролировал себя, чтобы не сказать лишнего.
Дан протянул ко мне руку.
— А кто договаривает? — указательным пальцем несколько раз постучал по моей груди прямо над сердцем. — Известная русская поговорка гласит: чужая душа — потемки.
Глава 3
Я так и сидела на полу, куда обессилено упала после побега Дана. Первое время пребывала в ступоре, в голове и сердце образовался вакуум — просто пыталась пережить случившееся. Каждая новая встреча с Даном хуже предыдущей.
Слабые лучи закатного солнца медленно ползли по паркету, пока совсем не растворились в вечерней темноте. Нельзя было дольше оставаться в консерватории, и я заставила себя подняться. Двигалась по инерции, автоматически переставляя ноги. Все казалось нереальным, будто я попала в страшный сон. И лишь едва осязаемая боль от прикосновения к шее убеждала в обратном.
Стоило перешагнуть порог квартиры, как на меня разом обрушился гвалт голосов, вырвав из немого оцепенения.
— Где ты была?
— Почему не предупредила, что уходишь?
Передо мной стояли заламывающая руки Ира, рассерженный Рома и осуждающий Артем.
Не было желания разговаривать, тем более отчитываться. Хотелось только забраться под одеяла и забыться сном.
— На занятиях, в консерватории, — для меня это казалось само собой разумеющимся. — Где мне еще быть?
— Дома! — тут же заявила Ира.
— Я и так дома, — устало скинула сумку в прихожей. — Или мне нельзя выходить на улицу? — под гнетом суровых взглядов прошла в гостиную.
— Можно, — буркнула она, следуя за мной. — Только в следующий раз хотя бы сбрось сообщение.
— Хорошо, — я пошла на уступки, лишь бы поскорей закончить этот разговор.
Ира подхватила Тему за руку и утащила с собой на кухню, откуда спустя время стало доноситься звяканье тарелок. Я же намеревалась пойти в свою комнату, но наткнулась на по-прежнему хмурого Рому.
— Тебе не звонили из полиции? — как бы невзначай поинтересовался. — Того придурка еще не нашли?
Испугано я замерла: почему он спрашивает?
— Нет, — равнодушно отозвалась. — Тебе что-то известно?
Он отрицательно качнул головой, уверенно сокращая шагами расстояние между нами.
— Надо будет самому наведаться в участок, — небрежно заявил, заставив мое сердце замереть.
— Не глупи, — во что бы то ни стало, я намеревалась отговорить его от этой затеи. — От того, что ты дышишь им в затылок, они работать лучше не станут.
К тому же я обыкновенная лгунья и меня не надо ни от кого защищать. Тем более Роме. Но он в очередной раз показал свой характере.
— Мне не нравится сидеть и ждать, — раздражался от собственной беспомощности. — Надо будет подключить друзей и самому заняться поисками, — ошарашил безумной затеей.
— Не ввязывайся в это! — я чуть не сорвалась на крик. Рома удивленно взирал на меня, вероятно, ломая голову, какое неосторожное слово вызвало у меня такую бурную реакцию. Я не видела другого выхода, кроме как использовать в своих интересах его симпатию ко мне. — Не хочу, чтобы ты пострадал, — слова давались с большим трудом, — это может быть опасно.