Удивительно, как она, сама того не замечая, могла словом задеть или оскорбить человека, но не терпела подобного в свой адрес. Даже если это ей только казалось.
— Я хотела сказать, — подбирала правильное выражение, — что он из того типа парней, который тебя обычно привлекает.
Единственное «но» было в том, что внешне эта парочка совершенно не сочеталась. Ира — рыжеволосая фурия с боевым запалом, а Артем — всегда в отглаженных белоснежных рубашках и с зачесанными назад светло-русыми волосами.
Ира снова посмотрела через плечо на своего нового парня и расплылась в довольной улыбке:
— Еще как привлекают.
Не знаю, осознавала она всю серьезность своих чувств, но я уже давно видела в ее глазах любовь.
Подруга глубоко вздохнула и печально посмотрела на меня:
— А тебя какой тип привлекает? — она уже давно задалась целью устроить мою личную жизнь. — Мы с тобой дружим уже два года, из которых последний живем вместе, и я до сих пор этого не знаю. Сначала я предположила, что ты ни с кем не встречаешься, только потому, — пустилась в пьяные размышления, — что оставила дома парня, с которым у тебя были отношения в школьные годы. Но никаких телефонных звонков, переписок и поездок домой я не заметила, и эта версия отпала. — Лицо Иры стало строгим, а взгляд суровым: — Скажи честно, тебе нравятся девушки?
Задав такой бесцеремонный вопрос, она без смущения смотрела на меня, будто спросила о погоде, а не о моей сексуальной ориентации.
— Нет! — зазвенел мой голос. Огляделась, не услышал кто из посторонних дикого предположения. — Поверь, мне нравятся парни.
— Ну да, ты ходила на пару свиданий, — махнула она рукой, — но все ограничивалось держанием за руку и поцелуями в щечку.
— Если на первом свидании парню хватает ума лапать меня, — оправдалась, — то это явно не мой тип.
— Несчастного Стаса ты будешь припоминать всю жизнь, — похоже она устала выслушивать эту историю. — А как же Вадим? Он был милым.
— Неправдоподобно милым, — скривилась, будто она снова ударила меня локтем.
— Ты придираешься, — всплеснула руками. — Чтобы определиться с типом парней, что тебе подходят, надо пробовать. Как тебе такой тип? — указала пальцем на Рому. Она все-таки не теряла надежду. — Конечно, ему бы не помешало немного сдержанности, — серьезно рассудила, — а то постоянно пялится на тебя. Но он точно хороший парень. Может, это как раз твой тип: «хороший парень»? — Я покачала головой, отвергая кандидатуру Ромы. Ира помедлила, потом добавила: — Тогда твой тип «плохой парень».
Я насмешливо фыркнула, а она глупо захихикала — никто из не верил, что мне подходит такой тип.
Мы одновременно умолкли только, когда из дальнего угла заведения послышался женский возглас, мужские ругательства и звон бьющегося стекла. Головы посетителей разом метнулись в ту сторону, а подруга безрассудно бросилась во взволнованную толпу. Прихватив меня с собой, она стала пробиваться к самому эпицентру драки.
Ира любила кровавые сцены, особенно если сражались за нее, но и просто поглазеть на потных парней ей тоже нравилось. Меня это не привлекало. Нет, я не тряслась от страха при виде разъяренных мужчин, не падала в обморок от вида крови. Я относилась к дракам, как к спорту. Просто кто-то остается любителем и затевает драки в барах, а кто-то становится профессионалом и сражается за титул чемпиона на ринге.
Я смотрела лишь себе под ноги, стараясь ни обо что не споткнуться, чтобы позорно не растянуться на полу, и периодически извинялась перед людьми, которых Ира грубо расталкивала, прокладывая нам дорогу. Когда я опомнилась, мы уже сидели на барной стойке и поверх голов остальных зевак наблюдали за разгоревшейся борьбой.
Силы были явно неравны: первый был и выше, и крепче второго. Так что последнему оставалось лишь защищаться и уворачиваться от ударов, но он был не так уж и ловок и очень быстро получил порцию тумаков. По кожаной куртке и потертым джинсам в высоком незнакомце я сразу узнала того самого парня, которого упустила, разыгрывая из себя экстрасенса. Он ударил противника по лицу, тот не устоял на ногах и по стене сполз на пол. Победитель склонился над ним:
— Трус, — из его уст прозвучало как проклятье или ругательство. — Оставь все надежды вернуться обратно, — говорил так, будто способен отобрать у него эту самую надежду. — Смерть — единственная плата за предательство, — прозвучало, как смертельный приговор.
Поверженный с выражением ужаса и даже отчаяния на лице не смел даже встать, пришпиленный к полу нескрываемым презрением противника.