— Подъём. Гигиенические процедуры. За мной, - она решает начать с нуля, заботиться, но понятным для него языком. Приказы без давления. Потом снова будет выбор, а там, если она доживёт, будет и самостоятельное принятие решений.
Пока он послушно избавляется от одежды, она спускает первую прохладную чуть ржавую воду. Останавливает, когда он хочет ступить под неё, заставляет ждать.
— Когда я только пришла, тебя держали в отвратительных условиях. Холодная вода, напор, плесень и т.д. Но мы договорились с тобой. Моя душевая - твоя душевая. Вода теплая и чистая, мягкая. Вода не делает больно, а расслабляет. Теперь ступай.
Он слушает с недоверием, как и тогда, но ступает. Солдат не оставляет себе выбора, хочет вернуть понятную жизнь, когда просто делаешь, что говорят. Брови ползут вверх, но это уже не цепляет её так же сильно, не рвёт сердце.
— Да, детка. Жаль, что ты забыл. Знаешь, ванная тебе тоже нравится.
— Солдат не принимает ванну.
— Со мной принимал.
Олсен хорошенько отмачивает его сперва просто под струями воды. А потом тянется за гелем для душа и шампунем. Брок пользовался этой маркой… Она специально купила большую упаковку по 8 бутылок каждого. Хотела сделать ему приятно. Ей не всё равно, она подмечает детали. И что теперь? Командира нет, а мыльно-рыльное стоит сейчас в подвале. Новое покупать не будет, пусть солдат пользуется, хотя этот запах будет всегда ассоциироваться с Рамлоу.
Зимний ведёт себя хорошо. Позволяет вымыть волосы и тщательно выполоскать. Позволяет себя расчесать и высушить, хотя смотрит с подозрением. У него явно много вопросов, но у неё нет ни сил, ни желания вытягивать их.
Запаривая кашу, она едва не засыпает стоя. Солдат сидит за столом в широких домашних штанах, которые были куплены не для него. Наблюдает. Делает выводы. Думает.
— Вот. Прости, это не шедевр из ресторана, но тебе нужно что-то сытное и не вредное пока. Будем вводить человеческие продукты постепенно. Ешь. Когда закончишь, можешь подниматься наверх, вторая дверь налево. Ложись в постель и отдыхай.
Она не ждёт ответа, нет сил. Просто идёт в ванную и стоит там, под горячей водой, уперевшись лбом в кафель. Тошно. Больно. Страшно. Остаточный запах геля душит, даёт ложные надежды, давит на больное, окунает в воспоминания. Странно чувствовать себя так ужасно, если она твердила Броку и даже самой себе, что никакой любви между ними не было и быть не может. А теперь она разбита. Будто вместе с командиром под Хэлликэриэром погибла и часть её крошечной чёрной души. Когда Лилит подбирала солдата, она думала, что так будет легче, а сейчас понимает, что всю ту магию, что была, помнит лишь она. Зимний смотрит волком, зажимается, не доверяет. Нужно начинать сначала. Она не уверена, что может, не уверена, что хочет. Это там, в подвалах Гидры, она была важным человеком, была его лучиком света, была надеждой и нежностью. А теперь, в большом мире, где его друг Капитан Америка, он может познать все прелести. Солдат поймёт, что она вовсе не так хороша, как ему казалось. Скорее просто менее ужасна, чем остальные Гидровцы. А есть другие — чистые, добрые, нежные, правильные.
Голова кружится, перед глазами плывёт. Она едва успевает сесть самостоятельно, чтобы не падать с высоты своего роста. Такое случалось и раньше из-за сильной перегрузки. Спустя пару минут, она выключает воду и медленно поднимается, заворачивается в полотенце. В спальне достаёт первую большую футболку и натягивает на себя. Никогда не любила эти шёлковые ночнушки или с кружевами. Хотя и купила несколько. Для Брока… Ему нравилось видеть её такой. Черт, детка, сегодня я сплю не с агентом из моего отряда в растянутой футболке? Я сплю с роковой женщиной в соблазнительной ночной рубашке. Обычно после этого был ещё один раунд, не снимая шёлк.
— Отбой. Спим, как минимум до следующего утра. Нужно восстановиться, - она заглядывает в соседнюю спальню и находит его в постели, как и приказывала.
— Капсула?
— Нет. Я уже говорила. Ты человек. Мы спим в кровати каждый день.
— Я не устал. Энергии хватит ещё на 72 часа непрерывного бодрствования. Буду охранять периметр.
— Не будешь. Война осталась позади. Мы будем спать. Точка.
— Я не умею.
— Умеешь. Ты спал после каждой миссии и каждой плановой разморозки, пока я была куратором. Я буду рядом, - она задвигает плотные шторы, оставляя в комнате полумрак. Забирается рядом и касается к оголенной груди, но убирает руку, чувствуя напряжение, — Я не причиню тебе вреда. Не сделаю больно. Чем раньше ты это поймёшь, тем лучше. Просто спи. Это приказ.
Она бы так не говорила, если бы сама не отключалась. Подождала бы, пока он уляжется, начнёт тихонечко сопеть, погладила бы шелковистые волосы, но не может. Сон уже забрал её в свой плен. Солдат лежит ещё минут 20, удивлённо наблюдая за ней. Куратор спит. Рядом с ним. Не опасается за жизнь. Доверяет? Он пытается вспомнить её. Но лицо не узнает, голос тоже, только запах слегка. Какое-то размытое воспоминание. Разморозка. Боль. Её крик с примесью ярости. Смерть техника не от его рук, а от её. Куратор Рамлоу тоже там. Стол. Желание. Сперва чужое, а потом и собственное… Нет, не может быть. Солдат не может желать, не может хотеть. Солдат оружие. Но ведь он теперь Баки? Зимний трясёт головой, пытаясь отогнать видение. Приказ был спать, значит нужно закрыть глаза и восстановить ресурсы. Так и поступает.
Просыпается он тоже первым. Окна зашторены, но за ними темно. Солдат смеет предположить, что сейчас глубокая ночь. Ресурсы восстановлены полностью, но приказ оставаться в постели заставляет его лежать, хоть и с поправкой на то, что не спит.
Лилит же разлепляет глаза ближе к 10. Потягивается и почти стонет от блаженства. Никакого тремора и боли, только лёгкая крепатура.
— Утро, детка. Отдохнул?
— Да.
— Я так понимаю, что проснулся ты давно, - Лили смотрит внимательно, изогнув бровь. Дожидается легкого напряжённого кивка, — Нужды?
— Опорожнить мочевой пузырь.
— Иди, - говорит она, закрывая глаза, а сама думает Да еб, твою мать… Это уже слишком. А если бы я не спросила? Обмочился бы, но не спросил? С этим нужно разобраться скорее.
Он возвращается быстро и застывает у двери, ждёт дальнейших указаний. Никакой инициативы, ничего. Даже при знакомстве он не был таким. Олсен ещё несколько раз глубоко вздыхает и поднимается с постели. Направляется в ванную, а он идёт следом, точно щенок. Правда она закрывает дверь перед его носом, чтобы и самой иметь возможность справить нужду без свидетелей. Зато после открывает и приглашает внутрь.
— Вчера я говорила о том, что правила меняются. Так вот, начнём. Твоё тело принадлежит тебе, не мне, не кому-либо ещё. Только тебе. А значит решения по поводу потребностей ты принимаешь самостоятельно. Не нужно спрашивать разрешения, чтобы сходить в туалет. Захотелось, пошёл. Усек?
— Да.
— Дальше. За телом нужно ухаживать. После сна и перед сном мы чистим зубы. Каждый вечер гигиенические процедуры. Ну и по мере загрязнения, в любое время суток. Ты можешь делать это самостоятельно, но, если есть проблемы, я помогу.
— Душ и волосы - проблема.
— Хорошо, договорились, - она выдала ему зубную щётку и выдавила на неё горошину зубной пасты.
Сколько он себя помнил, всем уходом занимались техники и куратор. Поэтому даже щётку держать непривычно. Впрочем, он понимает, что это не так сложно, когда просто делает так же, как куратор. Язык слегка щиплет, но запах приятный, освежающий. Солдат даже глотнул бы, но она выплюнула и прополоскала рот. Пришлось делать так же.
— Как себя чувствуешь? Что-то болит? Что-то беспокоит?
— Тупая боль в абдоминальной области. Не влияет на функциональность.
— Покажи где именно, - её взгляд ему не нравится, слишком напряжённый, будто солдат слаб и не может больше нормально функционировать. Живой рукой он чётко очерчивает зону кишечника. Ну здравствуйте, последствия употребления человеческих продуктов.