— Эй, я хочу, чтобы тебе было комфортно. Слышишь? Спокойной ночи, - она подходит к постели и гладит его по волосам, мягко целует лоб и улыбается.
— Спокойной ночи.
Укладываясь в свою постель, Олсен тяжело вздыхает. Блядь. Эти его «восстановления» напрягают. Не в отрицательном смысле, она рада, что он восстанавливается и всё больше напоминает человека, а не машину для убийств. Но вот её организм терпит перегруз. До отношений с Рамлоу у неё никогда не было проблем, если секс отсутствовал более двух месяцев. Теперь же проходит всего половина, а колени предательски дрожат от желания. И можно было бы воспользоваться рукой, как в старые добрые, но она отвыкла. Пальцы никогда не заменят горячего любовника. Его стонов и рычания, быстрого дыхания в ухо, пошлых словечек. Никакое воображение не заставит почувствовать вес тела, шершавые руки и мягкие губы, шлепки, укусы. Олсен даже не может определиться кого бы представила. Зимнего или Рамлоу? Скорее Брока. Солдат падок до ласк, ей же хочется другого в данный момент. Того, чего за всю жизнь и череду безликих любовников, ей смог дать только он. Желание принадлежать. Желание угодить. Как же забавно, на самом деле. Зимний солдат, подумав, переосмыслив часть вернувшихся воспоминаний, хочет избавиться от любого контроля над своими решениями, над собой и своими действиями. Она же хочет передать бразды правления другому человеку. Своему командиру. Хотела. Конечно, именно в прошедшем времени. И от этого колет глаза. Всё должно было быть не так. В её голове был прекрасный план. Капитан Роджерс забирает своего друга Баки, который больше никогда не будет страдать. А она с командиром начинают новую жизнь, вдали от остального дерьма. А ещё УДАР оправдывают и ставят на одну ступень с двойными агентами.
Интересно, с таким раскладом, лёжа в постели с мирно спящим Броком, она думала бы о солдате? Да, определённо. Рамлоу был прав практически во всём. Лилит не умеет выбирать, когда дело касается её. В боевых условиях решения всегда давались ей легко и быстро, а вот в личной жизни всё с точностью наоборот.
Рука сама собой тянется ко рту, на горячий мокрый язык, а потом под одеяло, под резинку трусов. Напряжение снять необходимо, иначе сложно будет в этом доме не только солдату. Правда и с этим проблемы. У него идеальный слух. Нужно контролировать каждый вздох, каждый звук. Это уже не дрочка, а механическая пытка какая-то. Впрочем у неё получается, даже не погружая пальцы внутрь, просто кружа ими вокруг клитора. И всё благодаря воспоминаниям. Как-то Брок приказал удовлетворить себя самостоятельно. Он сидел, упираясь в изголовье кровати, и лениво водил ладонью по стволу, жадно наблюдая за быстрыми движениями её пальцев. Лилит лежала перед ним, широко разведя ноги в стороны, показывая всё, что он так хотел видеть. Тогда Брок не позволил ей кончить от руки, заставил просить, умолять о длинном, толстом, твёрдом, горячем члене внутри. И она умоляла. Как же он мог отказать?
**********
Спустя ещё пару дней ночёвки в разных спальнях, солдат уже не смотрит с обидой, пытается понять её действия, воспринимает их как заботу. Боли в паху он больше не чувствует, хотя по утрам просыпается с чуть твёрдым членом. Восстановление медленное, но это не главное. Прогресс есть, вот что важно. Олсен регулярно спрашивает его о самочувствии и, услышав «Оптимальное», чуть поднимает уголки губ, как бы намекая на «Я же говорила, что так будет лучше».
Правда её беспокоит кое-что ещё, не связанное с солдатом и его самочувствием. И она понимает, что это за чувство, когда, сидя в гостиной с головой солдата на коленях, боковым зрением замечает короткие вспышки вдали за окном. Зимний чувствует её напряжение едва не физически.
— Лили?
— Тихо. Слушай меня. Сейчас ты спустишься в подвал и затаишься. Будешь слушать очень внимательно. Услышишь борьбу или стрельбу, выходишь через чёрный ход и бежишь. Бежишь так далеко, чтобы ни одна тварь не узнала где тебя искать. А ещё лучше, найди Роджерса. С ним безопасно.
— Жизнь куратора в приоритете… - начинает он но Лилит злится, этого он не хочет.
— Это приказ, солдат. Как понял?
— Есть, мэм, - со скрипом зубов отвечает он и поднимается, уже идёт к двери, но оборачивается. Из окна этого не видно.
— Оденься. Там холодно, - вместо заветных слов о чувствах, — Выполнять, мать твою!
Олсен же накидывает джинсы поверх домашних шорт и лёгкую куртку. Достаёт оружие и гасит свет. Лилит умеет работать в полевых условиях, но и тот, кто влез на её территорию, тоже не может быть дураком. Роджерс? Кто-то из УДАРа? Кто-то из ЩИТа? Кто мог узнать о этом кусочке рая вдали от людских глаз?
Она делает большой крюк. Это занимает немало времени, но по периметру она не замечает ни движения, ни людей. Лишь отблеск там, где и был. Можно считать его приглашением на переговоры? Она обходит через лес, чтобы подобраться с тыла и ей удаётся. Но она уже знает кто флиртует с её страхами. Его выдаёт запах сигарет.
— Детка, это должен был быть наш дом, - хрипит он, не поворачивая головы, откладывая мелкий фонарик, корый явно был куплен на ближайшей заправке.
— Брок… Господи, как же? Я… Я ждала тебя там. Я ждала дольше, чем должна была, но ты не пришёл. Думала ты умер! Какого хуя?! - её нервы на пределе. Руки прячут пистолет в кобуру.
— Да. Хэлликэриэр тяжёлый. Долго пытался сдвинуть, - он стоит спиной, но ей не нужно видеть лицо, чтобы знать - он ухмыляется.
— Сукин сын, как же я рада тебя видеть, - она делает несколько быстрых шагов навстречу и обнимает со спины. Попускает давление только когда слышит болезненный всхлип. Блядь. Прошло чуть больше двух недель, конечно он не в порядке.
— Сомневаюсь…
— Что?
— Сомневаюсь, что ты будешь рада меня видеть. Подпортил хлебало, да и не только его. Так какого хуя здесь делает солдат?
— Он был дестабилизирован. Не смогла проехать мимо. Это случайность.
— Он без крио уже..?
— 18 дней.
— Не сбоит?
— Смотря что считать сбоем. Он вспоминает. Себя. Брок… Пойдём домой?
— У меня нет дома, Лили.
— Это ведь наш дом. Повернись. Обними меня. Пожалуйста.
— Не стоит. Просто хотел убедиться, что ты в порядке. А ты больше чем в порядке. Ты не одна. Я рад. Правда.
— Повернись, блядь!
— Да что ты хочешь увидеть? Это?! - он злится, резко разворачиваясь. В полумраке сложно рассмотреть детали, но лицо исчерченное шрамами она видит. И глаза. В них многое поменялось. Она замирает на миг, а потом молча тянет руку к щеке. Рамлоу плотно сжимает губы и опускает взгляд, но от касания не отстраняется. Лилит ведёт пальчиками, чувствуя тепло и удивительную гладкость рубцов. А потом просто приближается ближе и целует, запуская пальцы в отросшие волосы. Мужчина вздрагивает и всхлипывает, прижимая её ближе, не смотря на боль.
— Пойдём домой. Тебе нужен отдых. Голоден?- будто ничего не произошло, будто и не думала, что он мёртв все эти дни, будто не скорбела и не скучала.
— А он?
— Баки поймёт.
— Назвала его, как щенка? Лучшее оружие Гидры зовут как лабрадора? У тебя всегда было чувство юмора.
— Джеймс Бьюкенен Барнс. Друзья звали его Баки. Знакомо это имя? - она поддерживает его под руку, пока они идут к дому. Каждый шаг даётся ему не просто.
— А должно быть? Впервые слышу.
— Поверь, я тоже ахуела, когда узнала. Ему под сотню, воевал во второй мировой, сражался с Гидрой. Был другом одного стероидного Капитана в звездно-полосатом. Фактически, они всё-ещё друзья. Наверное.
— Чего, блядь?! Как такое может быть? Это твоя очередная шутка?
— Хотела бы я, чтобы это было шуткой. Но это так. Он вспомнил Роджерса и часть событий из досье.
— Я и забыл. Его же обнулили из-за этого, после той миссии под мостом. Но думать о странном «Баки» совершенно не было времени.