— Мне нужен Солдат. Последний раз, прошу. Я больше не могу. Пожалуйста.
— Стив! Что мы можем сделать? Можем вызвать доктора Чо? Мы можем..? Стив, пожалуйста. Я… Я люблю, - он говорит, но Роджерс понял это ещё в самые первые минуты после его возвращения. Именно тогда, когда солдат отказался выдавать местоположение прошлого куратора.
— Собери нужное. Я готовлю джет. Вызову Старка, посмотрим что можно сделать, - Кэп не хочет давать надежду, потому что трезво оценивает её шансы и картина не радостная. Он даже не уверен, что она перенесёт перелет. Но и позволить Джеймсу убить не может. Это не безликий террорист, который угрожает безопасности команды и мирных жителей, это женщина, которую он полюбил.
— Это не лечится, мой хороший. Мне осталось немного, просто выстрели, подари покой.
— Брок мёртв. Взорвал себя в Нигерии вчера. Просил передать, что он тебя любил.
— Значит скоро встретимся в аду, - она пытается хмыкнуть, но выходит просто рваный выдох.
— Нет. Доктор Чо гений. Она что-то придумает, - Джеймс собирает документы и вещи, которые могут понадобится там, лекарства, которые она принимала. Ставит у двери небольшую сумку, которую сразу уносит Стив.
— Тебе это не нужно. Поверь, я знаю. Я уже видела такое и знаю что будет дальше. Просто оставь. Не можешь выстрелить, оставь.
— Нет. Безопасность куратора в приоритете, - шепчет он, поднимая её на руки. Это и раньше было не тяжело, но сейчас она весит килограмм 30, при своём-то немаленьком росте.
— Я больше не твой куратор, детка. Не обманывайся.
— У меня вообще больше нет куратора. Я свободен. Только не засыпай. Говори со мной.
— Мне больно, Баки. Так больно, - дальше её речь сменяется стонами, а под конец полёта криками. Лекарство вывелось из организма, а новое они колоть не решились.
На крыше больницы Старка их встречает группа врачей с каталкой, но Баки несёт на руках. Аж до палаты интенсивной терапии, дальше просто не пускают.
Ночь кажется бесконечной. Ему задают вопросы, на которые он просто не знает ответ. Он ничего не знает о женщине, с которой провел столько времени. Ни-че-го. Может не интересовался, а может она намеренно не подпускала его ближе, чем нужно. Лили хотела помочь ему, а не себе. Хотя, перерывая сумку и папку с документами, он находит результаты анализов и заключение какого-то врача с прогнозом в 3-4 месяца. Дата на бумажке делает ему больно. Тот самый день, когда он посчитал себя ненужным. Когда она выгнала его так “жестоко”. Теперь-то он знает ответ на свой незаданный вопрос. Лилит Олсен любила. Всем сердцем любила и его и командира. Она просто хотела уберечь их от лишней боли.
Один из врачей, который докладывает о её состоянии каждые два часа, неизменно находит Джеймса у дверей. И в этот раз его лицо не выражает надежду.
— Мисс Олсен сейчас находится в искусственной коме, чтобы снизить болевые ощущения. К сожалению, подобная форма миопатии неизлечима. Она знала об этом, поэтому не обращалась за помощью. В архивных записях нам удалось найти историю болезни её матери. Мисс Олсен уже видела подобное и знала, что её ждёт.
— Радикальные методы? Мы в клинике Тони Старка! Тут могут сделать что угодно!
— К сожалению, нет.
— Кровь? Спинной мозг? Мы усовершенствованы сывороткой. Это сможет помочь? - Роджерс появляется незаметно, хотя на самом деле далеко не уходил и следил за всем. Джеймс смотрит с такой благодарностью во взгляде, что становится больно, ведь нет никаких гарантий.
— Мне нужно поговорить с доктором Чо. Извините.
— Спасибо, Стив. Спасибо, - Джеймс обнимает друга так крепко, как обнимал наверное ещё до войны.
— Пока не за что, но я постараюсь помочь.
Им не нужно говорить больше, чтобы понимать что чувствуют. В этой ситуации всё предельно ясно. Роджерс даже отпустил обиду, когда понял настоящие мотивы её поступка.
**********
Боль во всем теле. Такая яркая, что затмевает собой всё остальное. Это уже потом Лили ощущает в горле трубку для искусственной вентиляции лёгких, ощущает, что веки заклеены специальными пластырями. Зачем, Баки, зачем? Ничего не поможет. Она пытается сдернуть пластыри, вынуть мешающую трубку, но руки зафиксированы.
— Тшшш, тише-тише, Лили. Я позову врача, - голос Баки дрожит, как и губы, которые целуют лоб. Ей страшно. Так страшно, как никогда не было. Мало того, что всё болит, так ещё и эти трубки, мешающие нормально дышать.
Как только трубку вынули, а веки расклеили, первым делом она уставилась на Барнса, который выглядит просто ужасно. Он не выглядел так даже после самых страшных миссий в Гидре. Под глазами синяки, скулы заостренные, губы сухие и в трещинах. Но он улыбается и от этого ещё страшнее.
— Что..? - она прочищает горло, — Что с тобой случилось? На тебе лица нет. Я передала тебя Роджерсу, чтобы он тебя защитил, а это…
— Он выглядит не лучше. Поверь мне, - Джеймс высвобождает её ручку из под ремня и кладёт на свою колючую щеку. Только тогда она замечает, что боль не такая уж и яркая. И рука… Она нормальная, не тощая. Рот приоткрывается сам собой, она смотрит на другую руку и закусывает нижнюю губу, но удержать поток слез нет сил.
— Как?
— Это идея Стива. Наша кровь, наш спинной мозг. Самая сложная ночь в моей жизни. Даже в Гидре было не так. Там я не переживал за кого-то другого.
— И что теперь? Я как вы?
— Тебя не облучили, кровь просто исцелит тебя полностью. Суперсолдатом ты не станешь.
— Прости меня. Я не хотела делать тебе больно. Никогда не хотела, но так было нужно.
— Не извиняйся, я уже всё понял. Так… Теперь, когда мы всё выяснили, мне не обязательно уходить? Я говорил правду о том, что чувствую, за эти месяцы ничего не изменилось.
— Я никогда не позволяла себе признаться кому-то в любви. Хотя до того, как я встретила командира и тебя, я не любила по-настоящему.
— Знаю. И он об этом знал.
— Хочу сказать. Я… Я люблю тебя, Джеймс Бьюкенен Барнс. А ещё я люблю Баки, Зимнего солдата, Актива, Детку и даже Бионическую машину для наблюдения. Вот только… Что подумают люди? Все, кто остался со ЩИТа, думают, что мы со Стивом трахались. О ужас, какой кошмар. Это любовный треугольник? - Лили театрально прикрывает рот ладошкой, наблюдая за сменой эмоций на бледном лице любимого человека. А Баки хохочет и целует румяные щеки.
— Помню ту ночь, будто это было вчера, мисс Олсен. Засос сошёл только через два дня, - Роджерс и правда выглядит помятым и уставшим, но улыбается уголком губ, заходя в палату и подвигая стул.
— Надеюсь про остальные мои навыки никто не знает, капитан?
— О, нет, не переживай. Я сохранил это в тайне.
— Эй, Роджерс, мы в больнице…- она играет бровями.
— Молчи. Не говори, - он смеётся, краем глаза наблюдая за тем, как к переносице сдвигаются тёмные брови.
— Я могу одолжить халатик, как ты любишь, - Олсен смеётся, но потом берет и его руку в свою, — Спасибо. За всё спасибо, Стив.
— Тебе спасибо. Мне жаль, что так получилось с Рамлоу.
— Ты выполнил свою часть сделки. Он сделал свой выбор. Тебе не за что извиняться.
— Оставлю вас, пока Баки не воспринял это, - он поднимает сцепленые в замок руки и бросает на них красноречивый взгляд, — Как нечто большее, чем шутка.
— Треугольник самая устойчивая фигура, Роджерс.
— Всё, хватит. Знаешь, я ведь всегда был ревнивым. Это в Гидре из меня выбили, но сейчас я вспомнил себя настоящего, - Барнс умащивается на боку рядом с ней и крепко обнимает.
— Это маленький стимул, Баки. Я чувствую себя лучше, чем когда либо. Когда ты восстановишься… Ух, страшно представить. Хочу всего. Хочу почувствовать себя снова живой. Потому что сейчас всё кажется сном, бредом сумасшедшего.
— Люблю тебя.
— А я тебя, детка.