Все полыхнуло жаром, светом и звуком, и их швырнуло на землю. Секундой спустя кто-то оттаскивал Дерека, над ним склонились обеспокоенные лица, знакомые слова пробивались сквозь звон в ушах.
— Все в норме, — сказал Дерек, вероятно, слишком громко, оттолкнул Прентисс и Рида и сел. Оглядевшись, с облегчением увидел, что Хотч говорит примерно о том же Росси и Джордан.
Удостоверившись, что с Дереком все хорошо, Прентисс обратилась к Доктору. Тот стоял на четвереньках, пытаясь совладать с дыханием.
— Вы в порядке? — тихо пробормотала она, коснувшись его плеча. Но Доктор тут же вскочил на ноги и разразился безрадостным смехом — Прентисс тут же отпрянула.
— Ага, как всегда, — отозвался он с болезненной улыбкой, которая на фоне горящего дома выглядела еще менее убедительно.
Выпрямившись, Доктор покачнулся, но оттолкнул руку Прентисс, пытавшуюся его поддержать. Он ощупал лицо, и пальцы его дрожали, но когда он опустил руки, на его лице застыло ровное, спокойное выражение.
— Значит, весь этот кавардак улажен, — с нажимом произнес Доктор. Прежнее легкомыслие осталось далеко позади, он едва держал себя в руках. — Наверное, мне пора. Может, кто-нибудь подбросит меня к ТАРДИС?..
— Я отвезу, — предложил Хотч, не дав Дереку и рта раскрыть.
Доктор коротко и с благодарностью кивнул, и они направились к машинам — темные фигуры на фоне пламени.
***
Доктор сгорбился на пассажирском сиденье. Он сидел тихо, не шевелясь, глядя куда-то вдаль.
За свою жизнь Аарон повидал бесчисленное количество случаев, когда люди ломались, но такой крах, как с Доктором, видел впервые. Обычно перед лицом трагедии первыми рушатся защиты: интеллект Рида пал перед наркотиками Хэнкеля, самоуверенность Гидеона рухнула перед непредусмотренной бомбой Бейла, нападение Гарнера разрушило веру Элл в команду — остальное прилагается. Но не Доктор: его щиты держались, или, по крайней мере, держались пару часов назад. За ними же ничего не было.
Нет, поправил себя Аарон, искоса глядя на человека, бессмысленно уставившегося в окно. Не ничего. Не совсем. За всеми этими головоломными хитросплетениями, гранями, иллюзиями, игрой света, из которых состояла маска Доктора, все еще скрывался человек — одинокий, сломанный и невероятно, до боли добрый. Основой его был тот, кто свирепел при малейшей несправедливости, кто оплакивал любую потерянную жизнь, кто действительно, без шуток беспокоился о любом встречном — и принимал всю боль, которая шла в довесок.
Машина подъехала к месту первого убийства и остановилась. Доктор, который шагал впереди, обошел дом — там, на заднем дворе, стояла большая синяя будка. Светящийся знак гласил: «Полицейская телефонная будка». Аарона кольнуло любопытство, но он прикусил язык. Всегда можно потом спросить у Рида.
Доктор провел ладонью по двери в странном подобии ласки, на его лице вспыхнула усталая улыбка. И она не исчезла, когда он обернулся и встретил взгляд Аарона.
— Спасибо, — тихо и искренне сказал Доктор.
— Пожалуйста, — так же честно ответил Аарон, понимая, что речь далеко не только о поездке. Потом повисло молчание, и на этот раз первым нарушил его Аарон. — У вас есть друзья, Доктор.
— Почему вы так решили? — спросил Доктор с неподдельным интересом, но без особой надежды.
— Глава Торчвуда, — ответил Аарон, и на лице Доктора отразились удивление — и понимание. — Он старался вас обезопасить, отдавив по дороге парочку ног.
— О, Джек может отдавить парочку ног и без особого смысла, — сказал Доктор, и на его лицо вернулась тонкая маска. Улыбка стала легкомысленней, хотя в ней все еще скрывалась меланхолия, почти горечь. — И мне уж точно не стоит снова вмешиваться в его жизнь. Поверьте, ему и правда гораздо лучше без меня.
— Может, пусть он сам это решит, — предложил Аарон.
Доктор покачал головой, и Аарон точно знал — по изгибу губ и упрямству во взгляде, — что он не воспользуется советом. Аарон знал и то, что может предложить Доктору только этот совет.
— Берегите себя, Аарон Хотчнер, и свою команду, — сказал Доктор, беззаботно пропустив слова мимо ушей, и сунул ключ в замочную скважину.
— И вы, Доктор, — отозвался Аарон и получил в ответ, как и ожидал, безрадостную, пессимистическую улыбку.
Доктор шагнул в корабль, и из ниоткуда поднялся ветер, а потом раздался скрежещущий стон.
Через миг Аарон остался на лужайке один.
***
Ничто не делает человека таким уязвимым,
как одиночество. Разве что алчность.
Томас Харрис
Эмили глядела в иллюминатор, даже не пытаясь сосредоточиться на книге. Последние дни оказались странными, но беспокоило ее не дело. Они часто охотились за людьми, мечтающими сжечь мир дотла, только последний случайно наткнулся на того, кто действительно мог помочь ему с этим.
Эмили беспокоило не то, что сказал несуб про нее и остальных из команды: будучи профайлером, она и так догадалась о том, чего еще не знала.
Но вот то, что он сказал о Докторе…
Морган опустился на соседнее сиденье.
— Как дела? — спросил он с дружеским любопытством и легким беспокойством во взгляде. Прежде чем ответить, Эмили заколебалась.
— Думаешь, это правда — то, что он сказал о Докторе?
— Настолько же, насколько обо всех нас, — пожав плечами, ответил Морган.
— Это не слишком успокаивает, — с нерешительным смешком сказала Эмили, и Морган печально усмехнулся в ответ.
— Не слишком, ну и что с того? Ну же, что тебя в этом беспокоит? Само собой, парень сквозь ад прошел, но мы такие штуки каждый день видим.
— Ага, но обычно… — Эмили запнулась, пытаясь подобрать слова.
— Обычно, когда мир кого-то так жует и выплевывает, это сильно портит человека, — ответил Морган, словно читая ее мысли. — Люди превращаются в тех, кого мы выслеживаем, не тех, с кем сотрудничаем.
— Именно. А Доктор… он сказал, что вот уже девятьсот лет спасает Землю. Девять сотен лет, спасая нас, и все это время в одиночку. Его бросили, сказал Томпсон. Что это говорит о нас?
— Не знаю, но подумай об этом так. — Морган наклонился через стол, ловя ее взгляд. — Прошло девять сотен лет, а он все возвращается. Что это говорит о нас?
Эмили фыркнула, и напряжение спало.
— Боже, в твоем исполнении это звучит, как перепихон с мудаком-бывшим. Как думаешь, за кем здесь охотился ассасин? — спросила она, сменив тему, пока Морган не озвучил без сомнения непристойную причину возвращения.
— Кто знает? Земля привлекает достаточно пришельцев, — ответил тот, пошловато блеснув глазами. — За кем угодно.
***
Просеивая груды пепла и обожженной бумаги, сержант Лерой Дженкинс отчаянно искал хоть что-нибудь уцелевшее. И, скорее всего, то, что можно восстановить, окажется совершенно бесполезным. И спрячут это в папке с другими бессмысленными документами пришельцев — написанных на языках, которые невозможно расшифровать, или повествующих о необъяснимых технических характеристиках, или вообще изображающих образчики современного искусства…
Погодите-ка.
Почти нетронутый клочок бумаги, который можно прочитать. Надпись была на английском. Должно быть, пришелец перевел ее для своего холопа-человека… но стоп, она менялась. Буквы расплылись перед глазами, превращаясь в непонятный инопланетный алфавит.
О. Скорее всего, Доктор отправился прочь. Надпись перевел корабль, а теперь, когда он улетел, исчезла и возможность выяснить, что это значит.
Выбитый из колеи и угрюмей, чем обычно, Лерой вернулся к работе. А фрагмент текста на обгоревшей странице, даже если и видел, он тут же забыл.
«Цель: капитан Джек Харкнесс».