Ману ощущала горлом каждое острое, как хрустальный клинок, слово, что слетало с ее языка.
— И я забираю твою жизнь. Сейчас.
Кровь отхлынула от лица Айно Лиэстира Энсо, он пошатнулся и отступил на шаг.
— Пусть лучше твои сыновья увидят то, как их отец умирает, чем-то, как он становится изувером…
Сиуэ стиснул зубы и рухнул на колени, выхватывая из-за пояса нож. Ману услышала крик Вэлиана уже в прыжке. Звук донесся будто издалека, размытый потоком воды. Она обхватила шею Айно руками и прижалась, ощущая лопатками холодок остановившегося лезвия. Чувствуя ледяную дрожь тела в своих руках, слыша звон упавшего клинка за своей спиной.
— Я люблю тебя, капитан Яан Энсо, — прошептала Ману, — Любила и буду любить…
Он тяжело дышал, тело застыло продолжением холодных камней под ногами.
— Но ты стал тем, кого ненавидел всей душой… Я не хочу… видеть его рядом с собой. Не хочу быть опорой такому, как он.
Ману поднялась на ноги. Прозвучал ее властный окрик:
— Хватит! Помогите мальчику.
Мгновение стояла тишина. Не дождавшись отмены приказа, сиуэ внизу забегали, будто их подхлестнули бичом, жрецы бросились к жертвеннику. Ману увидела дворцового врача, склонившегося над парнем, перевела взгляд на сыновей. Она смотрела на них долго. Миг или столетие? Человеческий разум все равно не способен удержать любимые лица навечно. Стоит отвести взгляд, и в голове останется не память, а лишь представление о ней…
Идя по открытой галерее, Ману не видела на утреннем небе звезд, но ощущала их зов. Там, наверху. Во тьме. До звезд рукой подать, нужно лишь сесть и положить руки на штурвал.